Вопросы судебной экспертизы по делам несовершеннолетних
Заслуживает подробного описания дело «S.C. против Соединенного Королевства», по которому Европейский Суд тщательнейшим образом анализировал заключения медицинского эксперта и эксперта-психолога, исследовавших степень умственного развития и вменяемость малолетнего преступника, приговоренного к лишению свободы.
Дело было инициировано жалобой, поданной 9 июля 2000 г. в Европейский Суд против Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии подданным Соединенного Королевства S.C. (далее – заявитель) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Председатель Палаты удовлетворил просьбу заявителя не раскрывать его имя (пункт 3 правила 47 Регламента Европейского Суда).
Заявитель утверждал, что в силу своего юного возраста и низких интеллектуальных способностей он не мог эффективно принимать участие в судебном разбирательстве по своему делу, что нарушало положения пункта 1 статьи 6 Конвенции. Решением от 30 сентября 2003 г. Палата объявила жалобу приемлемой для рассмотрения по существу.
Заявитель родился в 1988 г. и проживает в г. Мерсисайд (Меrsеуsidе).
Заявитель родился в 1988 г. и проживает в г. Мерсисайд (Меrsеуsidе).
В июне 1999 г. заявитель, которому исполнилось 11 лет, и 14-летний мальчик по имени Л.А. (L.A.) подошли на улице к 87-летней женщине.
Заявитель попытался отобрать у женщины сумку, вследствие чего она упала на землю и сломала левую руку. Заявитель убежал, а Л.А. остался с пострадавшей. Заявителю было предъявлено обвинение в попытке разбойного нападения. В качестве защиты он ссылался на то, что действовал под давлением Л.А., который ему угрожал.
В июле 1999 г. с учетом других правонарушений заявитель на основании приказа о передаче под надзор на два года был направлен на попечение местных органов власти и передан приемным родителям (без формального усыновления).
В августе 1999 г. Суд по делам несовершеннолетних (Youth Court), учитывая совершенные заявителем преступления, в числе которых были разбойное нападение, кража со взломом, кража и поджог, счел, что в случае признания заявителя виновным в попытке разбойного нападения, было бы целесообразно назначить ему наказание в виде лишения свободы, и передал его дело в Суд Короны (Crown Court). После передачи дела на рассмотрение в суд законные представители заявителя получили два заключения экспертов.
Первое заключение было подготовлено доктором Ронаном Бреннаном (Ronan Brennan), судебным психиатром по делам несовершеннолетних, который в сентябре 1999 г. беседовал с заявителем в течение 20 минут, пока заявитель не прекратил этот разговор. Кроме того, 11 октября 1999 г. заявителя обследовала доктор Диана Бэйнс (Diane Baines), клинический психолог-консультант.
В своем заключении доктор Бреннан отметил, в частности:
«В течение нашей непродолжительной беседы [заявитель] неподвижно сидел на стуле. Он казался растерянным и часто просил меня повторить вопрос, заявляя, что не понимает меня.
«В течение нашей непродолжительной беседы [заявитель] неподвижно сидел на стуле. Он казался растерянным и часто просил меня повторить вопрос, заявляя, что не понимает меня.
Он занял оборонительную позицию, когда вопросы касались семьи, и неопределенно рассказывал о своем обучении в школе. Он неохотно обсуждал свое преступное поведение, спрашивая меня, зачем нужно было это обсуждать.
В итоге, повторив, что ему это надоело и что он голоден, он сообщил мне, что не будет больше отвечать на мои вопросы, и пожелал уйти.
Так как его нежелание продолжать беседу и обследование было очевидным, я согласился с ним…
Вследствие нежелания этого молодого человека участвовать в процедуре оценки и невозможности получить дополнительную информацию о развитии его личности и его биографических данных было чрезвычайно трудно составить четкое представление относительно его проблем и нужд.
Исходя из имеющейся ограниченной информации следует, что с раннего возраста у [заявителя] наблюдались отклонения в поведении, которые выражались в низкой успеваемости в школе и отсутствии общения со сверстниками…
Вследствие нежелания этого молодого человека участвовать в процедуре оценки и невозможности получить дополнительную информацию о развитии его личности и его биографических данных было чрезвычайно трудно составить четкое представление относительно его проблем и нужд.
Исходя из имеющейся ограниченной информации следует, что с раннего возраста у [заявителя] наблюдались отклонения в поведении, которые выражались в низкой успеваемости в школе и отсутствии общения со сверстниками…
Неизменный характер причиняющего вред и социально неприемлемого поведения [заявителя] соответствует диагнозу нарушение поведения асоциального типа.
Из психологического заключения Дианы Бэйнс ясно… что [у заявителя] были серьезные трудности с обучением. Общий интеллектуальный коэффициент его умственных способностей (IQ) составлял 56 (0.2nd centile), вербальный коэффициент – 63 (lst centile) и невербальный коэффициент 55 (0.1st centile).
Из психологического заключения Дианы Бэйнс ясно… что [у заявителя] были серьезные трудности с обучением. Общий интеллектуальный коэффициент его умственных способностей (IQ) составлял 56 (0.2nd centile), вербальный коэффициент – 63 (lst centile) и невербальный коэффициент 55 (0.1st centile).
Такие значения сопоставимы с его низкой успеваемостью в школе, и их можно считать последствием нарушенного процесса его школьного обучения. Диана Бэйнс отмечает, что поскольку познавательные способности [заявителя] находились на уровне восьмилетнего, а не одиннадцатилетнего ребенка, его “мыслительные способности значительно ограничены”…
Очевидно, что у [заявителя] есть ряд сложных проблем, которые необходимо решать в рамках приказа о передаче на попечение на определенный срок…
Предположительно, что, если согласованный комплекс мер по опеке не удовлетворит сложные образовательные и эмоциональные потребности [заявителя], то возникнет потенциальный высокий риск повторного совершения им неправомерных действий.
Очевидно, что у [заявителя] есть ряд сложных проблем, которые необходимо решать в рамках приказа о передаче на попечение на определенный срок…
Предположительно, что, если согласованный комплекс мер по опеке не удовлетворит сложные образовательные и эмоциональные потребности [заявителя], то возникнет потенциальный высокий риск повторного совершения им неправомерных действий.
Однако на данный момент я считаю, что, если альтернатива наказанию в виде лишения свободы представляется возможной, то необходимо долгосрочное попечение с постоянным местом жительства и с соответствующим комплексом образовательных мер.
Рекомендации:
1. Трудно проанализировать вопросы, связанные со способностью [заявителя] участвовать в судебном процессе, так как он практически не обсуждал со мной совершение правонарушения. Тем не менее, основываясь на имеющейся у меня информации и на результатах психологического тестирования, я пришел к заключению, что, с учетом всех факторов, [заявитель] сознавал свои действия и их неправомерный характер. Однако на осознание им последствий этих действий могли негативным образом повлиять его трудности с обучением и низкие мыслительные способности. В целом я считаю, что [заявитель] способен принимать участие в судебном процессе, хотя, очевидно, ему придется подробно объяснять весь ход судебного разбирательства в манере, соответствующей его низким познавательным способностям.
2. [Заявителя] необходимо передать под присмотр (Supervision Order) на максимально длительный срок с целью решения его эмоциональных и образовательных проблем и исправления его неправомерного поведения.
3. Я считаю, что, если это возможно, то долгосрочное попечение необходимо рассматривать как преимущественную меру по отношению к наказанию в виде лишения свободы.
4. Копия заключения Дианы Бэйнс, с ее согласия, должна быть направлена в школу [заявителя] с тем, чтобы разработать соответствующий комплекс образовательных мер для удовлетворения его сложных потребностей».
В своем заключении от 18 октября 1999 г. Диана Бэйнс отметила следующее:
«Обследование [заявителя] проводилось в присутствии работника судебной системы по делам молодежи (Youth Justice Worker) в медицинском амбулаторно-поликлиническом учреждении. Он был дружелюбен и отзывчив, не требовал чрезмерного внимания к своей личности. Он, в основном, понимал то, что от него требовали, хотя некоторые объяснения приходилось повторять, а иногда его нужно было подталкивать к тому, чтобы он продолжал. …
[Заявитель] прошел тест WISС-III (Интеллектуальная шкала Векслера для тестирования детей и подростков [Wechsler Intelligence Scale for Children], предназначенный для диагностики уровня умственных способностей в целях решения проблем как вербального, так и невербального характера. … В целом, у [заявителя] отмечалось значительное отставание в развитии. Его вербальный интеллектуальный коэффициент несколько выше, чем невербальный интеллектуальный коэффициент, однако значение обоих показателей равны или ниже единицы.
Баллы, набранные [заявителем] по вербальной шкале (Verbal Scale), лишь незначительно превышали среднее значение метрической шкалы (Digit Span), показывая достаточно хороший уровень развития механической памяти. На таком же уровне находились его способности производить устные вычисления по “Арифметическому” тесту. Баллы по остальным субтестам были значительно ниже среднего, что свидетельствовало о низком развитии вербальных мыслительных способностей. Особую сложность у [заявителя] вызвал тест “Словарный запас”, направленный на умение давать определение понятиям; результаты этого субтеста находились на уровне развития 6-летних детей.
В общем, результаты субтестов невербальной шкалы [заявителя] были хуже, чем результаты вербальных субтестов. По данной шкале его возраст соответствует точке между 6 годами 2 месяцами и 6 годами 6 месяцами. Его подход к заданиям, основанным на понимании зрительно-пространственных отношений, был значительно слабым, и он не всегда выполнял необходимые функции.
Грамотность [заявителя] была проверена при помощи Объективного теста Векслера на чтение [Wechsler Objective Reading Dimensions – WORD], который показал, что способности [заявителя] читать и произносить отдельные слова без контекста находились на уровне, соответствующем его общему интеллекту. С субтестом “Понимание” (Reading Comprehension) он справился менее успешно, чем от него ожидали, но такой результат необходимо соотносить с его нарушенным учебным процессом.
Вывод:
В настоящее время у [заявителя] наблюдаются серьезные трудности с обучением, которые проявляются, главным образом, в его способностях выполнять задания, основанные на визуальном восприятии предметов. … Если выразить когнитивные способности [заявителя] в возрастном эквиваленте, то они находятся на уровне между возрастом в 6 лет 2 месяца и возрастом в 8 лет 2 месяца, что означает, что его мыслительные способности значительно являются ограниченными…».
В декабре 1999 г. состоялось предварительное судебное слушание по делу.
В своих доводах адвокат заявителя ссылался на статьи 3 и 6 Конвенции и настаивал на прекращении судебного разбирательства на том основании, что оно было бы проведено с нарушением судебной процедуры вследствие низкой способности заявителя концентрировать внимание и его низкого уровня образования, что означало, что он будет неспособен в полной мере осознавать ход судебного разбирательства и принимать в нем участие.
Суд отклонил данное ходатайство адвоката, указав, в частности:
“Я не считаю, что рассмотрение дела [заявителя] в Суде Короны свидетельствует о бесчеловечном или унижающем человеческое достоинство обращении или является несправедливым. Согласно процессуальным нормам, обычно применяемым в настоящее время в Судах Короны при рассмотрении дел в отношении несовершеннолетних, судебное разбирательство в суде присяжных будет проводиться максимально неформальным образом с соблюдением требований справедливого судебного разбирательства.
Отменялось ношение париков и мантий судьями и адвокатами. Вопрос, представленный присяжным на рассмотрение, будет достаточно простым. Нет никаких оснований полагать, что в суде присяжных [заявителю] будет сложнее давать свои показания, чем в Суде по делам несовершеннолетних. На основании представленных материалов дела [заявитель] мне кажется “опытным” ребенком, чьи умственные недостатки в значительной степени являются результатом того, что он провел два важных года, когда формировалась его личность, вне системы образования.
Я сомневаюсь в том, что существует публичный интерес добиваться судебного преследования [заявителя], учитывая тот факт, что за совершение правонарушений, включая неоднократные разбойные нападения, в отношении [заявителя] уже вынесен приказ о передаче под присмотр сроком на два года.
Мне стало известно, что с даты вынесения этого Судебного приказа от 1 июля 1999 г. он совершил несколько иных правонарушений (и признался в этом). Он был передан приемным родителям, которые в сентябре отметили у [заявителя] некоторое улучшение (согласно заключению доктора Бреннана). Но в настоящее время они не желают более содержать его, считая его неуправляемым. При данных обстоятельствах абсолютно понятно, почему Суд Короны стремится рассмотреть дело [заявителя] в судебном порядке.
Кроме того, в ходе разбирательства адвокат Х. Гоу в качестве одного из аргументов указал на то, что [заявитель] не способен участвовать в судебном процессе. В своем письменном заключении доктор Бреннан не поддержал данный аргумент, однако, как мне сообщили, в ходе состоявшейся позже встречи с адвокатом [заявителя] выраженная доктором Бреннаном позиция по этому вопросу была неопределенной, и его устные показания могли бы это подтвердить, несмотря на то, что с сентября (с того времени, когда мальчик уже, в любом случае, отказывался сотрудничать) он не наблюдал [заявителя].
Дополнительного письменного заключения не было представлено. Х. Гоу не придал значения тому факту, что, прежде чем суд присяжных сможет вынести решение относительно неспособности его подзащитного участвовать в судебном процессе, потребуются показания двух медицинских специалистов; а также тому факту, что Д. Бэйнс не является медицинским специалистом. Он попросил меня перенести дату [судебного разбирательства] с тем, чтобы предоставить защите время найти второго доктора.
Это ходатайство я также отклонил и посоветовал адвокату Х. Гоу подумать над тем, действительно ли этот вопрос будет рассмотрен в суде в свете выводов доктора Бреннана.
Это ходатайство я также отклонил и посоветовал адвокату Х. Гоу подумать над тем, действительно ли этот вопрос будет рассмотрен в суде в свете выводов доктора Бреннана.
Если мальчик не способен участвовать в судебном процессе, значит, предположительно, он будет не способен участвовать и в судебном разбирательстве в суде по делам несовершеннолетних, кроме того, в ходе его неоднократных явок в суд этот вопрос, по-видимому, никогда не поднимался. С начала сегодняшнего судебного слушания я понял из слов Х. Гоу, что он надлежащим образом сообщил и обсудил этот вопрос с солиситорами и в настоящий момент не намерен поднимать вопрос о способности [заявителя] участвовать в судебном процессе. Таким образом, судебное разбирательство по существу дела состоится, в качестве предмета спора будет представлено давление в отношении [заявителя]…”.
На состоявшемся в декабре 1999 г. судебном слушании, которое длилось один день, рядом с заявителем присутствовал социальный работник. От заявителя не требовали занимать место на скамье подсудимых, суд часто объявлял перерывы в своих заседаниях, и было решено отказаться от такой формальности, как ношение париков и мантий. Уголовное дело состояло из двух письменных заявлений (поданных потерпевшей предполагаемого преступления и офицером полиции, произведшим арест) и устных показаний двух свидетелей. Заявитель свидетельствовал о том, что совершил преступление под давлением. Диана Бэйнс также дала показания в соответствии со своим заключением.
Заявитель был признан виновным и приговорен к лишению свободы на срок в два с половиной года.
Он подал апелляционную жалобу в апелляционный суд (Соurt of Appeal), в числе оснований которой указал, в частности, что ввиду своего юного возраста и низких умственных способностей он был лишен права на справедливое судебное разбирательство. Заявитель представил апелляционному суду новые доказательства, включая заявление социального работника, осуществлявшего надзор за заявителем, который присутствовал вместе с ним в Суде Короны на протяжении всего судебного разбирательства и который, в частности, отметил:
“При первой явке [заявителя] в Суд Короны судьи были одеты формально, и [заявитель] был совершенно озадачен строгой формальностью и обстановкой Суда Короны и, по моему мнению, совершенно не мог воспринимать происходящее.
Я был рад видеть, что в ходе судебного разбирательства судьи Суда Короны были в штатской одежде. В то время как судей присяжных приводили к присяге, [заявитель] спросил у меня, что это за лица. Я объяснил максимально простым языком так, чтобы мальчик одиннадцати лет смог понять, что это были члены общества, которые решают вопрос о виновности или невиновности [заявителя].
После этого он спросил, почему, если они являются членами общества, его мама не может быть одним из них, чтобы ему помочь. Несмотря на мои усилия, члены семьи [заявителя] не присутствовали на судебном заседании.
В течение всего судебного разбирательства [заявитель], не переставая, задавал мне вопросы о происходящем в зале суда. Концентрация внимания [заявителя] была чрезвычайно низкой, и я считаю, что тот факт, что он не понимал формальные аспекты Суда Короны, привел присяжных к выводу, который можно было бы неверно истолковать как ненадлежащее поведение и “наплевательское” отношение.
Я думаю, что это настроило некоторых присяжных заседателей против [заявителя], так как я заметил, что некоторые из них пристально наблюдают за ним. Даже при вынесении приговора [заявитель] не понял, ни что произошло, ни куда его отправляют.
[Заявитель] думал, что он вернется в приемную семью/дом предварительного заключения для малолетних правонарушителей вместе со [своим приемным отцом], который присутствовал на слушании в Суде Короны. Несмотря на мои попытки объяснить ему ситуацию, [заявитель] не понял то положение, в котором он оказался. Когда его отвели в камеру временного содержания в ожидании конвоя, я не спеша вновь попытался объяснить ему последствия судебного разбирательства по его делу и вынесенного ему приговора, но он был все также озадачен”.
Решением от 19 июня 2000 г. апелляционный суд отклонил апелляционную жалобу заявителя, отказав в разрешении оспаривать решение суда на основании нарушения судебной процедуры, и счел очевидным, что судья первой инстанции, вынося решение о проведении судебного разбирательства, учел возраст заявителя, уровень его зрелости и его интеллектуальные и эмоциональные способности, а также что суд принял меры для того, чтобы помочь заявителю понять ход судебного разбирательства и принять в нем участие. Апелляционный суд отклонил также и ходатайство о разрешении обжаловать в апелляционном порядке назначенное наказание.
Исходя из полного отчета, подготовленного сотрудниками отделения предварительного заключения, в котором находился заявитель, апелляционный суд отметил у заявителя значительные улучшения как в поведении, так и его работе, и счел, что, учитывая длительный период нестабильного характера жизни заявителя, постоянная помощь и обучение, которые он в настоящее время получал, направлены на удовлетворение его наилучших интересов.
Статья 50 Закона 1933 г. “О детях и молодежи” (Children and Young Persons Act) с изменениями, внесенными статьей 16 (1) Закона 1963 г. “О детях и молодежи” (далее – Закон 1933 г.), устанавливает возраст уголовной ответственности в Англии и Уэльсе 10 лет, лица младше этого возраста уголовной ответственности не подлежат.
В соответствии со статьей 24 Закона 1980 г. “О судах магистратов” (Magistrates’ Courts Асt), дела в отношении лиц, не достигших к моменту совершения преступления 18 лет, должны рассматриваться в порядке упрощенного производства в суде магистратов, в котором судебное разбирательство, как правило, проводится в специальном суде по правам несовершеннолетних, процедура которого носит неформальный и закрытый характер.
Исключениями являются судебные разбирательства по делам в отношении несовершеннолетних, обвиняемых в тяжком убийстве, простом убийстве или в преступлении, наказуемом, в том случае, если оно совершено совершеннолетним лицом, 14 или более годами лишения свободы; дела в отношении таких лиц рассматриваются единоличным судьей или судом присяжных заседателей в Суде Короны.
Согласно статье 44 Закона 1933 г., каждый суд, рассматривающий дела в отношении малолетних (до 14 лет) или молодых людей (до 18 лет) как правонарушителей, так и выступающих в суде в иной роли, обязан с должным вниманием относиться к их благосостоянию.
6 февраля 2000 г. после вынесения Европейским Судом Постановлений Большой палаты по делу “Т. против Соединенного Королевства” (Т. v. United Кingdom) (жалоба № 24724/94, 16 декабря 1999 г.) и по делу “V. против Соединенного Королевства” (V. v. United Кingdom) (жалоба № 24888/94, ECНR 1999-IX) Лорд – главный судья (Lord Chief Justice) составил правила судебной практики по вопросам ведения судебного разбирательства в Суде Короны по делам несовершеннолетних.
Данные правила судебной практики, которые, однако, не имели силы в период судебного разбирательства в отношении заявителя, гласят:
“Настоящие правила применяются при разбирательстве уголовных дел в отношении несовершеннолетних в Суде Короны и незамедлительно подлежат введению в действие. Малолетние (до 14 лет) и молодые люди (от 14 до 18 лет) именуются “несовершеннолетними подсудимыми”. Единственное число включает множественное лицо, мужской род включает женский род.
“Настоящие правила применяются при разбирательстве уголовных дел в отношении несовершеннолетних в Суде Короны и незамедлительно подлежат введению в действие. Малолетние (до 14 лет) и молодые люди (от 14 до 18 лет) именуются “несовершеннолетними подсудимыми”. Единственное число включает множественное лицо, мужской род включает женский род.
Меры, необходимые для соблюдения настоящих правил, должны рассматриваться в каждом случае с учетом возраста, уровня зрелости и развития (интеллектуального и эмоционального) несовершеннолетнего подсудимого по делу, а также с учетом всех иных обстоятельств дела.
Некоторые несовершеннолетние подсудимые, обвиняемые в совершении тяжких преступлений, могут быть очень молодыми и очень незрелыми в период участия в судебном разбирательстве в Суде Короны. Цель такого судебного разбирательства состоит в том, чтобы установить вину несовершеннолетнего подсудимого (если это является предметом судебного заседания) и в том случае, если он признает себя виновным или будет осужден судом, назначить ему соответствующее наказание.
Судебное разбирательство не должно подвергать несовершеннолетнего подсудимого запугиванию, унижению или страданиям, которые можно было бы избежать. Должны быть приняты всевозможные меры для содействия несовершеннолетнему подсудимому с тем, чтобы он мог понять ход судебного разбирательства и принять в нем эффективное участие.
Обычные судебные разбирательства должны быть по необходимости адаптированы для реализации этих целей. Особое внимание должно быть уделено благосостоянию несовершеннолетних обвиняемых, как того требует статья 44 Закона 1933 г. “О детях и молодежи”.
В соответствующих случаях необходимо предоставить несовершеннолетнему обвиняемому возможность посетить до начала судебного разбирательства и в часы, когда суд не работает, зал судебного заседания, в котором будет проходить разбирательство по его делу с тем, чтобы он мог освоиться в нем.
Если уголовное дело в отношении несовершеннолетнего обвиняемого привлекло или может вызвать интерес у средств массовой информации или общественности, необходимо обеспечить поддержку со стороны полиции с тем, чтобы несовершеннолетний обвиняемый при явке на судебное заседание не подвергался запугиванию или оскорблениям.
По возможности судебное разбирательство должно проводиться в зале судебного заседания, в котором все участвующие в деле стороны находятся на одном или практически на одном уровне.
Если несовершеннолетний подсудимый пожелает, он вправе сидеть рядом с членами своей семьи или иными близкими ему лицами и в том месте, где он сможет легко, неформально общаться со своими законными представителями и иными лицами, с которыми он хочет поговорить.
Суд должен объяснять несовершеннолетнему подсудимому весь ход судопроизводства на понятном ему языке, должен напоминать представителям несовершеннолетнего подсудимого об их постоянной обязанности объяснять ему каждое действие в ходе судебного разбирательства и по возможности должен обеспечивать, чтобы судебное разбирательство проводилось на доступном несовершеннолетнему подсудимому языке.
Судебное разбирательство должно проводиться в соответствии с расписанием, в котором в полной мере будет учтена неспособность несовершеннолетнего подсудимого концентрировать свое внимание в течение долгого времени. Необходимо часто и регулярно делать перерывы в судебных заседаниях.
Необходимо отказаться от ношения мантий и париков, за исключением случаев, когда несовершеннолетний подсудимый просит об этом или когда суд по достаточным основаниям принимает такое решение. Лица, отвечающие за безопасность несовершеннолетнего подсудимого, находящегося под стражей, не должны носить униформу. Не должно быть явных признаков присутствия полицейских в зале судебного заседания, кроме достаточных на то оснований.
Суд должен быть готов к тому, чтобы сократить число присутствующих на судебном слушании лиц, возможно даже оставляя лишь тех лиц, которые имеют непосредственное отношение к рассматриваемому делу. Суд должен принимать решение по любому заявленному требованию присутствовать на судебном заседании.
Настоящие правила не применяются к апелляционным жалобам и передаче осужденных для исполнения наказания, однако в том случае, если меры, принимаемые для проведения судебного слушания по апелляционной жалобе или по вопросу о передаче для исполнения наказания, могут иным образом негативно повлиять на благосостояние несовершеннолетнего подсудимого, необходимо обратить должное внимание на юридическое действие этих правил”.
Обвиняемый “не способен участвовать в судебном процессе”, если вследствие неполноценного развития, как, например, психическое расстройство, “его умственные способности не позволяют ему давать указания своим солиситорам и советникам по вопросам защиты, возражать против предъявленного ему обвинения, отводить присяжных заседателей, осмысливать представленные доказательства и давать свои показания”. Вопрос о том, способен ли подсудимый принимать участие в судебном процессе, должен решаться судом присяжных заседателей на основании письменных или устных показаний не менее двух медицинских экспертов. В том случае если присяжные заседатели признают подсудимого неспособным участвовать в судебном процессе, то либо данному, либо иному составу присяжных заседателей может быть поручено провести судебное заседание и определить, совершал ли обвиняемый инкриминируемое ему действие или бездействие, и при утвердительном ответе суд может назначить ему меры медицинского характера. В противном случае судебное разбирательство может быть отложено на неопределенный срок до того времени, пока обвиняемый не будет способен принимать участие в суде.
Заявитель жаловался на нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции, который гласит:
“Каждый… при предъявлении ему любого уголовного обвинения… имеет право на справедливое… разбирательство дела… судом…”.
Власти Соединенного Королевства утверждали, что в данном деле отсутствовало нарушение права. Они признали, что обвиняемый имеет право принимать эффективное участие в судебном разбирательстве по своему уголовному делу, но они оспорили тот факт, что если в деле участвует ребенок, это подразумевает, что он должен быть в состоянии понимать каждый вопрос права или элемент доказательства. Хотя правила, регулирующие положение несовершеннолетних подсудимых, не имели юридической силы во время проведения судебного разбирательства по делу заявителя, примененная в его деле процедура соответствовала этим правилам: на протяжении всего судебного разбирательства рядом с заявителем присутствовал социальный работник, ношение париков и мантий было отменено и суд часто делал перерывы в судебных заседаниях. Дело заявителя не предавалось гласности и не являлось предметом общественного обсуждения. Отсутствовали доказательства того, что данный судебный процесс каким-либо образом травмировал заявителя или что в ходе судебных слушаний в силу своего психического состояния он не мог осознать в полной мере характер инкриминируемого ему правонарушения и давать указания и советоваться со своими законными представителями. В ходе судебного разбирательства не упоминалось о том, что заявитель столкнулся с какими-либо трудностями на этом процессе. Более того, заявитель и присматривающий за ним социальный работник часто совещались, и социальный работник объяснял заявителю, что происходило в зале суда. Власти Соединенного Королевства отметили, что в ходе судопроизводства не было заявлено, что подсудимый не понял тех объяснений или что он не смог осмыслить происходящее в той степени, чтобы быть способным принимать эффективное участие в судебном процессе или давать показания в свою защиту.
Представители заявителя от его имени утверждали, что обстановка в его семье была неблагоприятной, что повлияло негативным образом на его умственные способности. Судебное разбирательство в отношении одиннадцатилетнего ребенка, такого как заявитель, с умственным развитием, в лучшем случае, как у восьмилетнего, а, в худшем случае, как у шестилетнего ребенка, который настолько отставал в умственном развитии, что попал в 1% самых слаборазвитых детей его возрастной категории, не должно было проводиться судьей или судом присяжных заседателей в открытом судебном заседании, на которое пресса имела свободный доступ. Напротив, дело заявителя должно было проходить в закрытом судебном заседании в специальном суде по делам несовершеннолетних, имеющем соответствующие полномочия по назначению наказания. Любому опытному наблюдателю, включая социального работника заявителя, было ясно, что заявитель не мог в полной мере осознавать или участвовать в судебном процессе и не мог соответствующим образом давать указания. Присяжные заседатели и формальные аспекты Суда Короны внушали заявителю страх, несмотря на упрощенную процедуру, а его низкая концентрация внимания вызывала негативную реакцию у присяжных заседателей.
Европейский Суд, прежде всего, отметил, что заявление о наличии уголовной ответственности у одиннадцатилетнего ребенка или проведение судебного разбирательства дела по обвинению его в совершении преступления само по себе не является нарушением положений Конвенции до тех пор, пока он или она способны эффективно участвовать в судебном процессе.
Право обвиняемого на эффективное участие в судебном разбирательстве по своему уголовному делу, как правило, включает, в частности, не только право присутствовать на судебном заседании, но и право слушать и следить за ходом разбирательства.
Европейский Суд принял довод властей Соединенного Королевства о том, что пункт 1 статьи 6 Конвенции не требует, чтобы ребенок, в отношении которого ведется судебное разбирательство, понимал или был способен понимать каждый вопрос права или элемент доказательства. Учитывая сложный характер современных судебных систем, многие совершеннолетние с нормальным умственным развитием неспособны в полной степени осознавать все сложности и все изменения, происходящие в зале судебного заседания: поэтому подпункт “с” пункта 3 статьи 6 Конвенции подчеркивает важность права обвиняемого пользоваться услугами законного представителя. Тем не менее, в данном контексте понятие “эффективное участие” предполагает, что обвиняемый достаточно хорошо понимает суть судебного разбирательства и то, к каким для него результатам этот процесс может привести, включая значение наказания, которое ему может быть назначено. Это значит, что он или она, в случае необходимости прибегая к помощи, например, переводчика, адвоката, социального работника или друга, должен быть способен понимать суть того, что происходит в зале суда. Подсудимый должен быть в состоянии осмысливать показания свидетелей обвинения и объяснять своим адвокатам, при наличии таковых, свою версию случившегося, указывая на те замечания, с которыми он не согласен, и сообщая им те факты, которые необходимо представить в его защиту.
Тем не менее, Европейский Суд счел существенным тот факт, что два эксперта, которые оценивали состояние заявителя до начала судебного слушания, пришли к выводу, что у заявителя очень низкий для его возраста уровень развития умственных способностей. В своем заключении Диана Бэйнс отметила, что при выполнении заявителем заданий различных тестов у него наблюдались “серьезные трудности с обучением” и что его мыслительные способности были “значительно ограниченными”, равносильными способностям среднего ребенка в возрасте от 6 до 8 лет в зависимости от точного характера проверяемых тестом когнитивных способностей. Доктор Бреннан, заключив, что, возможно, заявитель сознавал свои действия и их неправомерный характер, отметил, что “на осознание им последствий этих действий могли “негативным образом повлиять его трудности с обучением и низкие мыслительные способности” и порекомендовал подробно объяснять заявителю весь ход судебного процесса в манере, соответствующей познавательным способностям заявителя.
Хотя эта рекомендация, по-видимому, была выполнена, по крайней мере, социальным работником, который находился рядом с заявителем во время судебного слушания в Суде Короны и который в своем заявлении отметил, что “несмотря на мои попытки объяснить ему ситуацию, [заявитель] не понимал то положение, в котором он оказался. Таким образом, представляется очевидным, что заявитель очень плохо понимал роль присяжных заседателей в судебном процессе и важность произведения на них хорошего впечатления. Еще удивительнее то, что он, по-видимому, не осознал возможность назначения ему наказания в виде лишения свободы и, даже когда наказание было назначено и его отвели в камеры временного содержания, он казался озадаченным и ждал, что сможет пойти домой со своим приемным отцом.
В свете данного свидетельства Европейский Суд не смог прийти к выводу, что заявитель был способен принимать эффективное участие в судебном разбирательстве по своему делу.
Европейский Суд счел, что когда при рассмотрении дела ребенка, такого как заявитель, который, возможно, будет неспособен эффективно участвовать в судебном процессе в силу своего юного возраста и ограниченных умственных способностей, вопрос решается в пользу уголовного судопроизводства, а не какой-либо иной формы разрешения дела, направленной, в первую очередь, на удовлетворение наилучших интересов ребенка и общества, важно, чтобы судебное разбирательство в отношении такого ребенка осуществлялось в специальном суде, который уделил бы должное внимание и соответствующим образом учел бы умственные и физические недостатки ребенка и привел в соответствие с ними свою процедуру.
Европейский Суд по правам человека пришел к выводу, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.
В то же время некоторые решения Европейского Суда, содержащие выводы об отсутствии нарушений прав человека при отказе в проведении судебной экспертизы, вызывают сомнения в их обоснованности. Так, при рассмотрении дела «Аккарди и другие против Италии» Европейский Суд согласился с национальными судами о правомерности отказа в назначении судебно-психологической экспертизы и допросе в судебном заседании эксперта со стороны защиты. Заявители – родители двух малолетних детей и сожитель их матери. Против них было возбуждено уголовное дело по обвинению в развратных действиях в отношении этих двух детей. В ходе предварительного следствия дети, которым к тому времени было более шести с половиной лет, были допрошены. Суд вынес обвинительный приговор, основанный главным образом на аудиовизуальной записи допроса детей на предварительном следствии и показаниях тех лиц, допрошенных в ходе судебного разбирательства дела, которые были в контакте с детьми на момент совершения предполагаемых преступлений и которым дети все рассказали. Суд отказался заслушать экспертов, предложенных защитой.
Апелляционный суд оставил в силе обвинительный приговор по делу и отклонил ходатайства защиты, указав при этом: дети, показания которых в целом совпадали и были логически последовательными, уже находились под наблюдением специалиста-психолога из социальной службы, и психолог допрашивал их в ходе предварительного следствия. Европейский Суд согласился с доводами апелляционного суда и не усмотрел нарушения принципов справедливого судебного разбирательства дела, признав жалобу по данному пункту явно необоснованной.
На наш взгляд, в данном деле вполне можно было провести судебно-психологическую экспертизу по аудиовидеозаписям допросов детей и материалам, собранным с участием психолога социальной службы без всякого ущерба для психики детей. Дело в том, что оценка такого рода показаний детей требует специальных познаний в соответствующей отрасли психологии, и ни логический анализ показаний, ни мнение психолога социальной службы не может заменить экспертного исследования с учетом судебно-экспертной практики по такого рода делам.
