Глава 2. Почему мы выбираем помогающую профессию?
Непричастность не означает отсутствие заботы. Наоборот, она оказывается максимально близкой к настоящей помощи, потому что мы не должны жить за счет клиента и зависеть в своей самооценке от его успехов.
Мы имели возможность выучить и повторить этот урок в самом начале своей профессиональной карьеры, когда работали в терапевтическом сообществе по месту жительства*. Супервизор появлялся раз в две недели, чтобы предоставить су-первизию главе учреждения, а затем провести групповую супервизию для персонала. Однажды на такой сессии работники затеяли бурный обмен мнениями по поводу работы с одним из клиентов. Супервизор прервал дискуссию, сказав:
Вы здесь не для того, чтобы лечить клиентов, и не для того, чтобы исцелять их и делать, чтобы им стало лучше. Задача персонала — поддерживать структуру и держать открытым пространство, где клиенты могли бы учиться и развиваться. Вы просто служители процесса.
Мы научились (и учимся до сих пор) прекращать борьбу за всемогущество, опускать мысль о том, что мы те, кто исцеляет людей, оставаясь при этом скромными служителями терапевтического пространства.
Однако скромность тоже небезопасна. Слово «служитель» напоминает одну еврейскую шутку:
Однажды у раввина было потрясающее видение, он прибежал к воротам своей синагоги и простерся на земле, восклицая: «Господи, Господи, в Твоих глазах я ничто». Кантор (певец) синагоги, не желая отставать, тоже прибежал. Имеется в виду учреждение по социальной работе, оказывающее помощь на дому людям, живущим в прилегающих районах. (Прим. перев.) к алтарю, рухнул перед ним и закричал: «Господи, Господи, в Твоих глазах я ничто». Ша-маш (служитель) посмотрел на них и решил делать то же самое. Он пал на землю с теми же словами: «Господи, Господи, в Твоих глазах я ничто». Тут раввин повернулся к кантору и сказал: «Смотри, кто думает, что он ничто».
Исследуя свои мотивы
Книга, очень сжато и смело повествующая о теневой стороне помощи, —это «Власть в помогающих профессиях» Гуггенбюль-Крайга (Guggenbuhl-Craig, 1971). Он пишет (с. 79):
Чтобы расширить наше понимание… возможно, понадобится двигаться глубже туда, где лежат мотивы, побуждающие помогающих заниматься этой работой. Что зовет психотерапевта пытаться помочь людям с эмоциональными трудностями? Что заставляет психиатра общаться с психически больными? Зачем социальный работник связывается с социально неустроенными?
Вот история Питера б ответ на этот вопрос:
Сначала я был уверен, что буду занят творчеством и поэтому мне суждена карьера в театре или на телевидении, но меня увела от представлений работа в драматерапии, а затем деятельность в сфере психического здоровья. Я работал с людьми, находящимися в состоянии острого психоза, совершившими убийства и поджоги, проявлявшими жестокость, склонными к суициду и зависимыми от алкоголя.
Часть 1.Перспективы супервизора
гамма человеческого страдания, боли и муки. В этой работе я получал облегчение, которое мои друзья находили странным, но которое, как я понимаю сейчас, было облегчением от того, что мои собственные внутренние переживания, скрытые и отрицаемые в моей семье, школе, культуре, в которой я рос, обрели выраженную реальность. Все они были проиграны в терапевтическом сообществе, где я работал.
Оглядываясь назад, я понимаю, что, с одной стороны, я делал очень хорошую работу, которая шла от врожденного желания (и потребности) быть с этими людьми в их страда-нии, но, с другой стороны, я должен был, в конце концов, отказаться от этой работы, потому что не дошел до стадии, на которой смог бы снова ощутить всю глубину собственного смятения от того, что все эти клиенты живут во мне. Я не мог честно встретиться со своим внутренним убийцей, своим паранояльным страхом, со своей разобщенностью и отчаянием. Я не мог встретить их как равных и был способен лишь сопровождать их в неравных отношениях, где они играли роль болезни, а я был защищен ролью справляющегося, заботливого и ограждающего работника.
Путешествие от столкновения с темной стороной моего Я в других обратно домой, к встрече своей Тени глубоко внутри себя, было и является долгим и болезненным. Это не один легкий круг, а много мелких волн — от раскрытия глубин в других до необходимости возвращения назад и нахождения их в себе. Работая психотерапевтом, я пользовался простейшим измерительным инструментом: когда я обнаруживал, что говорю что-то разным клиентам, ученикам и супервизируемым уже не в первый раз, я заключал, что говорю это также самому себе, и тогда шел, записывал и исследовал это.
