В соответствии со ст. 2 Конституции Российской Федерации права и свободы человека и гражданина являются высшей ценностью и относятся к основам конституционного строя. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства. В развитие этой основополагающей конституционной нормы Федеральным законом от 24 июля 1998 г. N 124-ФЗ “Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации” установлено, что “ребенку от рождения принадлежат права и свободы человека и гражданина в соответствии с Конституцией РФ, общепризнанными принципами и нормами международного права, международными договорами Российской Федерации, настоящим Федеральным законом, Семейным кодексом РФ и другими нормативными правовыми актами Российской Федерации” (ст. 6). В данной статье говорится о том, как учесть мнение ребенка в суде.
Следует отметить, что до 1995 г. права ребенка, как таковые, в России не имели нормативного закрепления.
Правовой теорией и законодательной практикой права ребенка рассматривались исключительно сквозь призму родительских обязанностей как производные от них. Такой взгляд на проблему детских прав обосновывался, главным образом, недееспособностью ребенка, обусловленной недостижением им определенных уровней развития сознания и воли, вследствие чего ребенок неспособен на личное участие в конкретных правоотношениях, т.е. не может своими собственными действиями приобретать права, обязанности, нести ответственность за свои поступки. Вместе с тем субъект права должен иметь собственную позицию как участник правоотношения, правильно оценивать свои и чужие действия и их последствия. По существу, несовершеннолетние как недееспособные фактически и юридически исключались из участия в конкретных правоотношениях, а вместо них в правоотношениях участвовали их родители, на которых закон возлагал права и обязанности по воспитанию, содержанию и защите интересов несовершеннолетних детей <1>.
Другой важный аспект проблемы прав ребенка обусловлен ее взаимосвязью с проблемой прав человека и проблемой личности, на стыке которых она находится. Само по себе понятие личности носит скорее нематериальный характер, охватывая, прежде всего, духовную сферу человека. Духовные интересы составляют само содержание, саму сущность человеческой личности – то, что дает ей ощущение подлинного “я” и отчего она не может отказаться, не переставая быть самою собой <2>. В то же время в теории права давно утвердилась позиция, что личность – это свойство, присущее человеку не как биологическому, а как социальному существу.
Следовательно, личностями не рождаются, а становятся.
При этом процесс становления личности состоит из разных стадий. Успешность формирования и развития личности проявляется в конкретных исторических условиях через участие в общественной жизни <3>. Именно поэтому понятие личность в качестве правового термина нельзя использовать в наименовании конкретного права человека, как это было, например, в Конституции СССР 1977 г., закрепившей право на неприкосновенность личности. В этом случае прямое указание на правообладателя, которым является именно и только личность, существенно ущемляло права человека, так как правовая наука не признавала личностями недееспособных, ограниченно дееспособных, находящихся в местах лишения свободы, а также несовершеннолетних лиц <4>.
Кроме того, непризнание советским семейным законодательством прав ребенка имело идеологическую подоплеку, поскольку стержнем государственной идеологии в сфере семьи долгое время являлся приоритет общественного воспитания детей над семейным, вследствие чего право родителей на воспитание, по существу, было ограничено.
И по сей день поражают воображение масштабы намеченных преобразований в сфере воспитания и социализации детей, которые привели бы к фактическому “огосударствлению” всего детского населения страны, но, к счастью, не были осуществлены. “Отдавая общественным формам воспитания безусловное преимущество перед всеми иными, нам предстоит в ближайшие годы неустанно расширять его в таких темпах, чтобы через 15 – 20 лет сделать его общедоступным – от колыбели до аттестата зрелости – всему населению страны. Каждый советский гражданин, уже выходя из родительного дома, получит путевку в детские ясли, из них в детский сад с круглосуточным содержанием или детдом, затем в школу-интернат, а из него уже с путевкой в самостоятельную жизнь на производство или на дальнейшую учебу по избранной специальности” <5>.
Поскольку отечественная юриспруденция долгое время определяла право исключительно с позитивистских позиций, признавая соответственно только те права, которые имели текстуальное закрепление в нормативном акте, становится очевидным, что ни доктриной, ни законом несовершеннолетний человек не рассматривался как правообладатель.
Произошедшие в течение последнего времени изменения привели к отходу от позитивизма в сторону теории естественного права <6>, вследствие чего “принципиально важным стал пересмотр прежних позиций по вопросу естественных, прирожденных, неотъемлемых прав человека” <7>.
Особое место среди прав ребенка, получивших нормативное закрепление в специальных актах международного и национального уровней – Конвенции ООН о правах ребенка <8> и Семейном кодексе РФ (далее – СК РФ), – занимает право ребенка выражать свое мнение, признанное в качестве самостоятельного права (ст. 12 Конвенции, ст. 57 СК РФ).
Право выражать свое мнение, равно как личные (гражданские) права и свободы: право на жизнь, право на личную неприкосновенность, право на неприкосновенность частной жизни, право на свободу и др. <9>, относится к категории естественных прав. Указанные права принадлежат человеку в силу его сущности, его природы и потому существуют вне зависимости от их нормативного закрепления. Вместе с тем нормативное закрепление права выражать свое мнение свидетельствует не только о признании ребенка государством обладателем этого права, но и о признании его человеком, имеющим права, что в конечном счете позитивно сказывается на его формировании как личности, поскольку цель и ценность закона – в обеспечении всестороннего развития личности <10>.
В соответствии со ст. 57 СК РФ ребенок вправе выражать свое мнение при решении в семье любого вопроса, затрагивающего его интересы, а также быть заслушанным в ходе любого судебного или административного разбирательства.
В этом ст. 57 СК весьма созвучна ст. 12 Конвенции ООН о правах ребенка, которой установлено, что “государства-участники обеспечивают ребенку, способному сформулировать свои собственные взгляды, право свободно выражать эти взгляды по всем вопросам, затрагивающим ребенка, причем взглядам ребенка уделяется должное внимание в соответствии с возрастом и зрелостью ребенка. С этой целью ребенку, в частности, предоставляется возможность быть заслушанным в ходе любого судебного или административного разбирательства, затрагивающего ребенка либо непосредственно, либо через представителя или соответствующий орган, в порядке, предусмотренном процессуальными нормами национального законодательства”.
Вместе с тем нельзя не заметить имеющегося расхождения в терминах: в ст. 57 СК РФ говорится о праве ребенка выражать свое мнение, в то время как в ст. 12 Конвенции – о его праве выражать свои взгляды. Казалось бы, различие это чисто внешнее, подтверждением чему служит определение значений названных понятий в толковом словаре русского языка, где взгляд определен как “мнение”, “суждение” <11>. Иными словами, правовые термины взгляд и мнение в приведенном примере являются синонимами.
Однако внутри самой Конвенции термины “взгляд” и “мнение” не равнозначны, так как наряду со ст. 12, закрепившей право ребенка выражать свои взгляды, в ст. 13 Конвенции в качестве самостоятельного права рассматривается право ребенка выражать свое мнение. Это право включает в себя соответственно свободу искать, получать и передавать информацию и идеи любого рода, независимо от границ, в устной, письменной или печатной форме, в форме произведений искусства или с помощью других средств по выбору ребенка (п. 1 ст. 13). Таким образом, в тексте Конвенции понятия “взгляд” и “мнение” различаются не только терминологически, но также по содержанию и объему обозначенного каждым из них субъективного права.
Право ребенка выражать свое мнение в контексте ст. 13 Конвенции производно от признанного в ст. 19 Всеобщей декларации прав человека права человека на свободу своих убеждений и свободное их выражение, в чем можно убедиться, сравнив содержание и объем этих прав.
В ст. 19 Всеобщей декларации сказано, что это право принадлежит каждому человеку и включает в себя свободу беспрепятственно придерживаться своих убеждений и свободу искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами и независимо от государственных границ <12>. В таком контексте термин “мнение” синонимичен термину “убеждение”, являясь его разновидностью, а право ребенка выражать свое мнение, по сути, – это право на свободное формирование мировоззрения, свободу убеждений. Поэтому государство должно создать ребенку определенные условия и предоставить самые широкие возможности. Из сказанного следует, что право выражать свое мнение, закрепленное в ст. 57 СК РФ, генетически отлично от права выражать свое мнение, речь о котором идет в ст. 13 Конвенции, но сходно с правом выражать свои взгляды, признанным в ст. 12 Конвенции.
В соответствии с Конвенцией право ребенка выражать свои взгляды является одним из основополагающих прав ребенка в обществе, и его реализация должна быть гарантирована при решении практически любого вопроса, затрагивающего интересы ребенка. Формально данное право получило нормативное закрепление в различных отраслях российского законодательства. При этом наиболее часто реализация названного права предусмотрена в форме выражения ребенком, достигшим определенного возраста, своего согласия по тому или иному вопросу.
Так, согласие ребенка в возрасте от 14 до 18 лет необходимо для приобретения или прекращения гражданства РФ (п. 2 ст. 9 Федерального закона от 31 мая 2002 г. N 62-ФЗ “О гражданстве Российской Федерации”); несовершеннолетние в возрасте старше 15 лет вправе дать добровольное информированное согласие на медицинское вмешательство или отказаться от этого вмешательства (ч. 2 ст. 24 Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан от 22 июля 1993 г. N 5487-1).
Помещение нуждающегося в социальной реабилитации несовершеннолетнего в специализированное учреждение для несовершеннолетних (социально-реабилитационный центр, социальный приют, центр помощи для временного содержания) может быть осуществлено на основании личного заявления несовершеннолетнего или заявления его законных представителей, но с учетом мнения самого несовершеннолетнего, достигшего возраста 10 лет. Исключение составляют случаи, когда учет мнения несовершеннолетнего противоречит его интересам (п. 3 ст. 13 Федерального закона от 24 июня 1999 г. N 120-ФЗ “Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних”).
Запрещено вовлечение малолетних в религиозные объединения, а также обучение малолетних религии вопреки их воле и без согласия их родителей или лиц, их заменяющих (п. 5 ст. 3 Федерального закона от 26 сентября 1997 г. N 125-ФЗ “О свободе совести и религиозных объединениях”).
Инициирование дисциплинарного расследования деятельности работников образовательных учреждений, нарушающих права несовершеннолетних воспитанников, может быть реализовано последними путем ходатайства об этом перед администрацией (п. 3 ст. 9 Федерального закона от 24 июля 1998 г. N 124-ФЗ “Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации”), что, по существу, есть выражение своих взглядов (мнения).
Особое место право ребенка выражать свое мнение занимает в сфере семейных отношений.
Несомненно, что реализация ребенком права выражать свое мнение при решении внутрисемейных вопросов прямо зависит от типа семьи, в которой он воспитывается. Очевидно, что чрезмерная родительская жесткость, равно как чрезмерная, особенно материнская, опека, не только отрицательно сказывается на формировании личности ребенка, развивая его пассивность и иждивенческие настроения, но и способна свести на нет любые проявления его самостоятельности, включая способность к самостоятельному принятию решения. Наиболее благоприятны для развития и воспитания ребенка внутрисемейные отношения, когда родители рассматривают детей как младших партнеров в семейном сообществе. Например, в американских семьях родители, как правило, воспитывают в детях самостоятельность и умение преодолевать различные трудности быта без чьей-либо посторонней помощи <13>.
Впервые в отечественной законодательной практике права несовершеннолетних детей были признаны, как таковые, в Семейном кодексе РФ 1995 г., где стали предметом рассмотрения в специальной главе 11. Наряду с такими правами, как право жить и воспитываться в семье, общаться с родителями и другими родственниками, право на защиту и др., традиционно относящимися к сфере семейно-правового регулирования, законодатель признал за ребенком право выражать свое мнение (ст. 57 СК РФ).
Несмотря на то что структурно ст. 57 СК РФ не подразделена ни на пункты, ни на части, по существу, в ней содержатся три правовые нормы.
- Первая правовая норма определяет содержание данного права: ребенок вправе выражать свое мнение при решении в семье любого вопроса, затрагивающего его интересы, а также быть заслушанным в ходе любого судебного или административного разбирательства.
- Вторая устанавливает возраст – 10 лет, по достижении которого учет мнения ребенка обязателен, допуская вместе с тем возможность отступления от этого правила, если это противоречит интересам ребенка.
- Третья очерчивает круг случаев, когда органы опеки и попечительства или суд могут принять решение только с согласия ребенка, достигшего возраста 10 лет.
Таким образом, по общему правилу ребенок имеет право высказаться и быть выслушанным по любому вопросу, относящемуся к сфере семьи и затрагивающему его интересы независимо от достижения ребенком определенного возраста. Необходимо лишь, чтобы ребенок был в состоянии сформировать и сформулировать свое мнение. Названное право существует у ребенка не только в семье, в которой он родился, но и в семье усыновителей (ст. 137 СК РФ), а также признается за ребенком, находящимся под опекой (попечительством) (п. 2 ст. 148 СК РФ). При назначении ребенку опекуна (попечителя) также, если возможно, учитывается желание ребенка (п. 2 ст. 146 СК РФ), а передача ребенка в приемную семью осуществляется с учетом его мнения (п. 3 ст. 154 СК РФ).
Учитывая мнение ребенка, родители должны решать все вопросы, касающиеся воспитания и образования детей (п. 2 ст. 65 СК РФ), и вопросы о выборе образовательного учреждения (абз. 2 п. 2 ст. 63 СК РФ).
Несколько уже круг вопросов, относящихся к сфере воспитания и образования, по которым мнение ребенка должно быть учтено опекуном (попечителем). Последние должны учитывать мнение ребенка лишь при выборе способов его воспитания, выборе образовательного учреждения и формы обучения ребенка (абз. 2, 3 п. 1 ст. 150 СК РФ).
Кроме того, свое мнение – суждение, выражающее оценку чего-нибудь, отношение к чему-нибудь, взгляд на что-то – ребенок вправе выразить не только внутри семьи, но и довести до сведения любого лица или органа, в компетенции которого находится решение вопроса, затрагивающего права и интересы ребенка.
Так, суд обязан учитывать мнение ребенка при определении его места жительства при раздельном проживании родителей и отсутствии между последними соглашения по данному вопросу (п. 3 ст. 65 СК РФ); при вынесении решения о передаче ребенка родителю, проживающему отдельно от ребенка (п. 3 ст. 66 СК РФ); при разрешении спора об устранении препятствий к общению с ребенком близких родственников (п. 3 ст. 67 СК РФ).
Пленум Верховного Суда РФ также отметил, что судам следует учитывать правило ст. 57 СК РФ о праве ребенка выражать свое мнение при рассмотрении дел об оспаривании записи об отцовстве (абз. 4 п. 9 Постановления N 9 от 25 октября 1996 г.). Согласие несовершеннолетнего супруга требуется также при рассмотрении судом вопроса о признании недействительным брака, заключенного в нарушение закона, с лицом, не достигшим брачного возраста. При отсутствии такого согласия суд может отказать в иске о признании брака недействительным (п. 2 ст. 29 СК РФ).
Суд обязан учесть мнение ребенка, принимая решение об отказе в удовлетворении иска об истребовании ребенка родителями у третьего лица (абз. 2 п. 1 ст. 68 СК РФ); об отказе в удовлетворении иска о восстановлении в родительских правах (абз. 1 п. 4 ст. 72 СК РФ) или об отмене ограничения родительских прав (п. 2 ст. 76 СК РФ). Кроме того, с учетом мнения ребенка суд вправе отменить усыновление по иному, не указанному в п. 1 ст. 141 СК РФ, основанию (п. 2 ст. 141 СК РФ).
Что касается порядка опроса несовершеннолетнего в ходе судебного заседания, то он определен Верховным Судом РФ. Так, если при разрешении спора, связанного с воспитанием детей, суд придет к выводу о необходимости опроса в судебном заседании несовершеннолетнего в целях выявления его мнения по рассматриваемому вопросу, то следует предварительно выяснить мнение органа опеки и попечительства о том, не окажет ли неблагоприятного воздействия на ребенка его присутствие в суде (абз. 1 п. 20 Постановления N 10 Пленума Верховного Суда РФ от 27 мая 1998 г.).
Следует отметить, что к спорам, связанным с воспитанием детей, помимо перечисленных выше, относятся также споры о возврате опекунам (попечителям) подопечного ребенка от любых лиц, удерживающих его у себя без законных оснований (п. 2 ст. 150 СК РФ); о возврате приемному родителю ребенка, удерживаемого другими лицами не на основании закона или судебного решения (п. 3 ст. 153 СК РФ); об ограничении родительских прав (п. 1 ст. 73 СК РФ) и другие (п. 1 Постановления N 10 от 27 мая 1998 г.).
Между тем из установленного порядка опроса несовершеннолетнего в ходе судебного заседания остается неясным, как надлежит поступить суду в случае получения отрицательного заключения органа опеки и попечительства по поводу предстоящего опроса ребенка в суде. Означает ли это, что решающее слово о возможности выявления мнения ребенка непосредственно в судебном заседании остается за органом опеки и попечительства или же мнение органа опеки ничего, по существу, не решает, если суд уже пришел к выводу о необходимости опроса ребенка в судебном заседании? Если суд не вправе действовать вопреки мнению органа опеки, то как тогда будет выявлено мнение ребенка и будет ли оно выявлено вообще?
Отметим, кстати, что сам факт присутствия в суде для участия в судебном разбирательстве способен оказать психологически неблагоприятное воздействие, степень которого будет зависеть от различных факторов (психической и психологической устойчивости лица, судейского профессионализма и т.д.), на человека любого возраста, тем более на ребенка.
В указанном Постановлении Пленума Верховного Суда РФ подчеркивается, что опрос следует производить с учетом возраста и развития ребенка в присутствии педагога, в обстановке, исключающей влияние на него заинтересованных лиц. При опросе суду необходимо выяснить, не является ли мнение ребенка следствием воздействия на него одного из родителей или других заинтересованных лиц, осознает ли он свои собственные интересы при выражении этого мнения и как он его обосновывает, и тому подобные обстоятельства (абз. 2 п. 20 Постановления N 10).
По достижении 10-летнего возраста мнение ребенка должно рассматриваться как его волеизъявление, имеющее определенные правовые последствия. Поэтому учет мнения ребенка, достигшего этого возраста, обязателен. Однако закон предусматривает возможность иного, отличного от мнения ребенка, решения вопроса, если мнение самого ребенка, связанное с решением данного вопроса, противоречит его же интересам. Очевидно, что предусмотренная законом возможность принятия решения вопреки мнению ребенка в конечном счете свидетельствует о стремлении избежать неблагоприятных последствий того решения, на котором настаивает ребенок, не вполне понимающий свой интерес по малолетству, отсутствию жизненного опыта, инфантильности, и тем самым защитить его права и интересы.
Между тем на практике противоречие мнения ребенка его интересам часто становится лишь предлогом, позволяющим решить вопрос иным, отличным от мнения ребенка, образом. Или воспрепятствовать тому, чтобы учесть мнение ребенка в суде. Особенно широко, можно сказать, повсеместно такая практика применяется при разрешении спора между родителями ребенка о его месте жительства. В подавляющем большинстве случаев суды, решая вопрос о том, с кем – с отцом или с матерью – после развода будет проживать ребенок, фактически игнорируют мнение ребенка, желающего остаться жить с отцом, формально используя предоставленную законом возможность сослаться на противоречие мнения ребенка его интересам, но не приводя в мотивировочной части судебного решения хоть сколько-нибудь убедительных доказательств того, что это именно так.
В результате, несмотря на декларированное в Семейном кодексе РФ равенство прав и обязанностей родителей в отношении несовершеннолетних детей, в том числе при решении вопроса о месте жительства детей при раздельном проживании родителей, судебная практика остается неизменной: как правило, ребенок остается жить с матерью независимо ни от каких обстоятельств.
Обращает на себя внимание то, что органы опеки и попечительства, суды, нотариусы и др. так или иначе вспоминают о необходимости соблюдения права ребенка выражать свое мнение, когда речь идет о выявлении мнения по вопросам, затрагивающим его неимущественные права и интересы. Что касается имущественных отношений, участником которых является ребенок, или отношений, которые затрагивают его интересы, то в этих случаях, как правило, мнение ребенка выявляется крайне редко, и еще реже принятое решение соответствует мнению ребенка.
Известно, например, что по достижении 14 лет несовершеннолетний вправе с согласия своего законного представителя заключить такое соглашение (ст. 99 СК РФ). Поскольку сам факт участия несовершеннолетнего в соглашении свидетельствует о направленном волеизъявлении, постольку это является выражением его мнения по данному вопросу. Между тем неясно, каким образом будет развиваться алиментное отношение, если частично дееспособный несовершеннолетний получатель алиментов откажется от заключения соглашения, при условии, что мотивация отказа имеет для него принципиальное значение, например, когда отказ вызван нежеланием состоять на иждивении этого человека. Будет ли в этом случае мнение 14-летнего ребенка принято как окончательное или, вопреки его мнению, законный представитель вправе будет обратиться в суд с иском о взыскании алиментов?
Решающее значение мнение ребенка, достигшего возраста 10 лет, имеет в случаях, перечень которых определен законом и является исчерпывающим.
Первую группу составляют случаи, связанные с правом ребенка на имя. Право на имя – одно из прав, обеспечивающих индивидуализацию личности. Оно относится к гражданским субъективным правам <14> и оценивается как существенное, изначальное и наиболее индивидуальное <15>. Принадлежность ребенку с рождения права на имя является одним из принципов Декларации прав ребенка <16>. Изменение имени и (или) фамилии ребенка по просьбе родителей (родителя) ребенка (ст. 59 СК РФ), имени отчества и фамилии ребенка при усыновлении (ст. 134 СК РФ) или при отмене усыновления (ст. 143 СК РФ) может быть произведено только с согласия ребенка, достигшего 10-летнего возраста.
Ко второй группе относятся случаи, связанные с воспитанием ребенка, утратившего родительское попечение. Только с согласия ребенка, достигшего возраста 10 лет, возможно восстановление в родительских правах его родителей, ранее лишенных родительских прав (ст. 72 СК РФ); согласие ребенка этого возраста является необходимым условием усыновления (ст. 132 СК РФ) или передачи на воспитание в приемную семью (ст. 154 СК РФ).
Помимо этого, согласие усыновляемого ребенка, достигшего возраста 10 лет, требуется для совершения записи усыновителей в книге записей рождений в качестве родителей этого ребенка (п. п. 1, 2 ст. 136 СК РФ).
Та же мысль прослеживается в Декларации 1986 г. о социальных и правовых принципах защиты и благополучия детей при передаче детей на воспитание или усыновление на национальном и международном уровнях. В данном документе особо подчеркивается, что лица, ответственные за заботу о ребенке, должны признавать желание переданного на воспитание или усыновление ребенка знать о своем происхождении, если только это не противоречит наилучшему обеспечению интересов ребенка (ст. 9).
Как уже отмечалось, до 1995 г. в Кодексе о браке и семье РСФСР (КоБС РСФСР) право ребенка выражать свое мнение и обязанность суда учесть мнение ребенка не было закреплено в качестве самостоятельного права, равно как отсутствовало нормативное закрепление в общем виде любых иных прав ребенка, да и само понятие “право ребенка” в Кодексе отсутствовало. Структура этого кодифицированного акта отражала принципиально иной подход законодателя к правам детей в целом: ребенок являлся объектом родительской заботы, и поэтому его права рассматривались не как права индивида, а лишь в контексте родительских обязанностей. Однако, несмотря на это, в определенных законом случаях право быть заслушанным признавалось за ребенком, достигшим 10-летнего возраста, и в период действия Кодекса о браке и семье.
Так, согласие ребенка чтобы учесть мнение ребенка требовалось при усыновлении (ст. 103 КоБС РСФСР), при изменении фамилии, имени и отчества усыновляемого при усыновлении (ст. 105 КоБС) или его отмене (ст. 117 КоБС), при записи усыновителей в качестве родителей усыновленного (ст. 106 КоБС) и при отмене усыновления по просьбе родителей (ст. 114 КоБС).
Таким образом, право ребенка выражать свое мнение в контексте семейного законодательства представляет собой признание за ребенком права голоса, в одних случаях – совещательного, в других, прямо указанных в законе, – решающего. Фиксируя право ребенка на выражение своего мнения в виде общей нормы, законодатель не связывает возникновение этого права и возможность его реализации с достижением ребенком определенного возраста. Следовательно, степень внимания к взглядам или мнению ребенка при решении конкретного вопроса не может и не должна зависеть от его возраста, несмотря на то, что правовое значение высказанного им мнения меняется в зависимости от степени зрелости ребенка, как правило, возрастающей с его возрастом.
автор статьи:
Максимович Л.Б. – кандидат юридических наук,
старший научный сотрудник Института государства и права Российской академии наук.
