Н.К. Харитонова, Е.В. Королева, А.Д. Уруджев, Ю.О. Переправина
Экспертная оценка психических расстройств у лип, с органическим расстройством личности представляет значительную сложность, это находит свое подтверждение в том, что экспертное заключение о невозможности дать ответ на экспертные вопросы при данном психическом расстройстве выносится значительно чаще по сравнению с другими формами заболеваний (Харитонова Н.К., Королева Е.В., 2009; Королева Е.В., 2009). Принципы вынесения экспертного решения в делах но признанию сделки недействительной в отношении лиц с психическими расстройствами определены в ст. 177 ГК ГФ. Данная статья постулирует недействительность сделки в случае, если гражданин в период ее совершения находился в таком состоянии, которое лишало его способности понимать значение своих действий или руководить ими. Медицинский критерий несделкоспособности в ст. 177 ГК РФ является компонентом более широкого понятия “такое состояние”, юридический критерий представлен интеллектуальным компонентом – способность понимать значение своих действий, и волевым- способность руководить ими (Васильев В.Л., 2016).
Общие основания для признания сделки недействительной могут классифицироваться по форме, по содержанию, по субъектам, по воле и волеизъявлению (Степанова С.А., 2017). Руководствуясь приведенной выше классификацией, автор относит к сделкам с пороком субъектного состава сделки, совершенные гражданином, не способным понимать значение своих действий и руководить ими, что регламентируется ст. 177 ГК РФ. В этом случае сделка является оспоримой, при признании ее недействительной должны применяться общие последствия-двусторонняя реституция. Сделки, признанные недействительными в соответствии со ст. 177 ГК РФ, автор причисляет к сделкам с пороками субъектного состава, т.е. лидо, совершающее, сделку должно быть правосубъектным, а именно обладать необходимой правоспособностью и надлежащим объемом дееспособности. При этом к сделкам с пороками воли автор относит сделки, в которых воля лиц. их совершающих, не соответствуют волеизъявлению. В юридической и судебно-психиатрической практике понятие воли редко рассматривается в качестве самостоятельного явления. Оценке подлежит категория волеизъявления, являющаяся формой выражения воли вовне, как для определения правовой обоснованности выбранного варианта поведения и решения той или иной проблемы, так и для выяснения непосредственных намерений лица. Поэтому в большинстве случаев понятия воли и волеизъявления объединяются (Ойгензихт В.А., 1983; Полигона И.П., 2010).
В некоторых гражданских делах по признанию сделки недействительной судебно-психиатрической оценке может подлежать не только юридически значимый период, относящийся ко времени заключения сделки, но и временной интервал, связанный с нарушением сроков исковой давности. Понятие и применение срока исковой давности регламентируются гл. 12 ГК РФ. Согласно ст.205 ГК РФ, в исключительных случаях суд признает уважительной причину пропуска срока исковой давности по обстоятельствам, связанным с личностью истца, такими как тяжелая болезнь, беспомощное состояние, неграмотность и т.п. В подобной юридической ситуации нарушенное право гражданина на обращение в суд подлежит защите. Таким образом, определение способности лица с психическими расстройствами к целенаправленной регуляции поведения и продуктивной деятельности в период пропущенного срока исковой давности является предметом судебно-психиатрической экспертизы, направленной на защиту его интересов. Вместе с тем указанная правовая норма не соотносится со ст. 177 ГК РФ, медицинский и юридический критерий пропущенного срока исковой давности не сформулированы законодательно, что определяет значительную сложность подобных экспертиз.
В качестве примера может быть приведена амбулаторная комплексная психолого-психиатрическая экспертиза, проведенная в отношении М.. 1982 г.р., являющегося истцом в гражданском деле о признании доверенности недействительной. На разрешение экспертов были поставлены вопросы о том, страдает ли М. психическими заболеваниями, а в случае их наличия – могли ли имеющиеся заболевания повлиять на психику М. в момент составления и подписания всех документов 11.12.2009 г., 03.12.2010 г.. 28.12.2010 г. а также мог ли М. самостоятельно надлежащим образом осуществлять защиту своих прав и интересов в государственных учреждениях, в том числе в суде, в период с 11.12.2009 г. по 18.01.2016 г. При проведении амбулаторной судебной психолого-психиатрической экспертизы было установлено, что отец М. злоупотреблял спиртными напитками, у него отмечались эпилептические припадки. М. в детских дошкольных учреждениях не удерживался, по характеру формировался капризным, раздражительным, слезливым.
В общеобразовательную школу был определен в возрасте 9 лет. с трудом усваивал школьную программу, был расторможенным, суетливым, дублировал 2-й и 3-й классы, с большим трудом окончил 5 классов общеобразовательной школы. Алкоголь впервые попробовал в возрасте 8 лет совместно с родителями, с 14-летнего возраста начал употреблять водку, алкоголизации приобрели запойный характер, мог выпивать в течение недели, отмечалась высокая толерантность. В состоянии алкогольного опьянения мог совершать нелепые поступки. М. работал на низкоквалифицированных должностях — грузчиком, разнорабочим. С 2000 г. употреблял алкоголь запоями, в течение месяца, до 1,5 литра водки в день. Опохмелялся водкой и пивом. В 2002 г., находясь в состоянии алкогольного опьянения, вместе со своими знакомыми совершил кражу, был осужден на 6 лет лишения свободы. Через полгода был освобожден по амнистии, сразу возобновил злоупотребление алкоголем, в абстинентном периоде стали возникать судорожные припадки. В 2005 г. в состоянии алкогольного опьянения получил травму головы, в последующем вел себя неадекватно: разговаривал сам с собой, искал змей, черепах. Получал лечение в психиатрическом стационаре, был поставлен диагноз: “Алкогольный делирий, типичный вариант”. Во время госпитализации отмечались два судорожных припадка, следующих друг за другом. В сознание не приходил, отмечались судороги рук и ног, припадки полностью амнезировал. Не завершив курс лечения, М. был выписан из отделения за нарушение режима. После М. был уволен с должности разнорабочего, так как приходил на раооту в нетрезвом виде. В январе 2006 г. М. совершил попытку суицида, после чего он самостоятельно вызвал бригаду’ скорой медицинской помощи и был госпитализирован в психиатрический стационар.
В психическом статусе указано, что суждения М. крайне инфантильные. незрелые. Суицидальную попытку представлял как “действие пьяного человека”. С улыбкой показывал шрамы. Говорил, что мыслей покончить с жизнью не было, а сделал это “просто от безделья и оттого, что рядом никого не было, не с кем было поговорить”. Не скрывал злоупотребления алкоголем, говорил об этом с некоторой бравадой и неуместным юмором. Не завершив курс терапии, написал заявление с отказом от лечения, был выписан домой. Через месяц возобновил алкоголизацию, отмечались высокая толерантность, выраженный абстинентный синдром. После очередного запоя в течение двух недель стал тревожным, подозрительным, появилось ощущение, что вокруг него бегает незнакомый человек, который постоянно стучит в двери, появились голоса угрожающего характера. страхи. Считал, что в проеме двери кто-то говорил “нечеловеческим голосом”, подэкспертный пытался вскрыть дверь, убежать из квартиры. При госпитализации в психиатрический стационар нс скрывал наличие голосов, страхов, кошмарных сновидений, которые сопровождали его в течение последних нескольких дней.
На момент осмотра в процессе беседы к чему-то прислушивался, старался диссимулировать свое состояние. Был поставлен диагноз: “Алкогольный делирий абортивный. Хронический алкоголизм”. При психологическом обследовании было отмечено, что М. читал и писал с большим трудом, простые арифметические действия выполнять не мог, считал “на пальцах”. В личностной сфере на фоне достаточно ограниченного круга интересов и потребностей были обнаружены гипертимные черты характера с неустойчивостью самооценки, высокой вероятностью гневливых непродолжительных реакций, непродуманных поступков. Был выписан в связи с отказом от дальнейшего противоалкогольного лечения. С января по март 2008 г несколько раз проходил стационарное лечение в паркологическом стационаре, с жалобами на влечение к алкоголю, головокружение, невозможность самостоятельно прервать запой. В медицинской документации отмечалось. что для М. характерны амнезии состояния опьянения по типу палимпсестов, критика к заболеванию отсутствовала, к лечению относился формально. Выявлялись повышенная внушаемость и импульсивность, незрелость высших форм волевой деятельности, неспособность к выработке устойчивого социально одобряемого жизненного стереотипа и, как следствие, неорганизованность, отсутствие стремления к преодолению трудностей, склонность идти по пути наименьшего сопротивления, несформировинность собственных запретов, подверженность отрицательным влияниям, М. проживал один в принадлежащей ему двухкомнатной квартире. В 2008 г. М. был признан виновным в совершении разбоя, но данному делу был амбулаторно освидетельствован судебной психолого-психиатрической комиссией экспертов. При освидетельствовании М. сообщал о многолетней алкоголизации, запоях, описывал похмельно-абстинентные состояния, высокую толерантность к алкоголю, амнестические формы алкогольного опьянения, перенесенные в прошлом алкогольные психозы, К содеянному относился легкомысленно, рассказывал о случившемся с улыбкой.
Отмечалось, что его мышление конкретного типа, суждения легковесные, примитивные, память, внимание несколько ослаблены, интеллектуальный уровень невысок, кругозор ограничен алкогольной тематикой. Эмоциональные реакции мало- дифференцированы, лабильны, критика к своему состоянию, судебно-следственной ситуации недостаточно сформирована. По заключению комиссии, у М. выявлялись органическое расстройство личности и синдром зависимости от алкоголя. Имеющиеся изменения психики М. в период инкриминируемого ему деяния не исключали вменяемости, однако ограничивали его способность в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими. в случае осуждения, ему было рекомендовано принудительное амбулаторное наблюдение и лечение у психиатра. М. было назначено наказание в виде 5 лет G месяцев лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима с применением принудительного амбулаторного наблюдения и лечения у психиатра. В феврале 2009 г. М. был освидетельствован комиссией врачей, на основании медицинского заключения было назначено обязательное лечение от алкоголизма. С марта 2009 г. М. отбывал наказание, прошел полный курс обязательного лечения с диагнозом “Синдром зависимости от алкоголя II ст.”, сопутствующий диагноз: “Хроническая алкогольная энцефалопатия. Органической расстройство личности и поведения в связи со смешанным заболеванием с эписиндромом”.
Как следует из материалов гражданского дела, во время отбывания наказания в исправительной колонии, М. 11.12.2009 г. подписал доверенность, которой уполномочивал раннее ему незнакомого В. быть его представителем в Управлении федеральной регистрационной службы и иных организациях по вопросу регистрации права собственности, также продать за цену и на условиях по своему усмотрению с правом получения следуемых денег принадлежащую подэкспертному квартиру. Кроме того, М. подписал и другие документы 03.12.2010 г. и 28.12.2010 г., в которых уполномочивал В. быть его представителем в различных органах и инстанциях. 06.10.2010 г. В. подписал заявление на передачу квартиры М. в индивидуальную собственность, а 15.12.2010 г. продал ее. В ноябре 2011 г. М. был освобожден из мест лишения свободы. Через неделю после освобождения М. поступил в наркологический стационар с жалобами на тремор всего тела, жажду, плохой сон, головную боль, недомогание, отсутствие аппетита, желание выпить. В дальнейшем, с ноября 2011 г. по июль 2014 г., М. проходил стационарное лечение в наркологических стационарах 19 раз. Со слов самого М., он “практически жил” в наркологической больнице, так как жить ему было больше негде. В выписках и медицинских картах стационарного больного указывалось, что М. обращался с жалобами на слабость, вялость, общее недомогание, дрожь в руках, влечение к алкоголю и невозможность самостоятельно прекратить его употребление. При госпитализациях М. был поставлен диагноз: “Синдром зависимости от алкоголя. Средняя стадия зависимости. Хроническая алкогольная энцефалопатия. Алкогольный эписиндром. Алкогольная жировая дистрофия печени”. В ноябре 2014 г, М. обратился в скорую медицинскую помощь с жалобами на общую слабость. Сообщил, что выпил 2 рюмки водки. Указано, что до приезда врача перенес приступ эпилепсии. В марте 2015 г., будучи в состоянии алкогольного опьянения, М. по неосторожности упал на улице и ударился головой, получил ушибленную рану мягких тканей головы. Бригадой скорой медицинской помощи М. был доставлен в НИИ СП им. И.В. Склифосовского, был поставлен диагноз: “Ушибы и поверхностная рана мягких тканей головы, алкогольное опьянение”. В январе 2016 г. М. был госпитализирован бригадой скорой медицинской помощи в городскую клиническую больницу с жалобами на боли опоясывающего характера в верхней части живота, тошноту. Указано, что боли были в течение 3 суток, после длительного злоупотребления алкоголем, М. был поставлен диагноз: “Острый панкреатит”. Как видно из материалов гражданского дела, М. в январе 2016 г. обратился в суд с исковым заявлением о признании недействительной доверенности от 11.12.2009 г., выданной им В., просил признать недействительным договор купли-продажи его квартиры.
В исковом заявлении М. указывал на то. что с ноября 2015 г. он находился Центре социальной адаптации для лиц без определенного места жительства из-за того, что его собственная квартира была продана. В иске М. отмечал, что во время отбывания наказания познакомился с II., который сказал ему, что квартиру М. нужно приватизировать, иначе ее могут “заселить очередниками”. Также добавил, что имеет “на свободе” знакомого В., который занимается вопросами приватизации. Поверив ему и не желая терять жилплощадь. М. выдал доверенность на имя В. В 2011 г., освободившись из мест лишения свободы, М. поехал к своим знакомым в гости, где начал употреблять спиртное, в результате чего неоднократно попадал на лечение в наркологическую больницу. Когда он приехал на свою квартиру в 2012 г., оказалось, что там проживают чужие люди. В это время М. потерял паспорт идо августа 2015 г. не мог его восстановить. В связи с отсутствием документов, удостоверяющих личность и постоянное место жительства, М. стал “сильно” выпивать, попал в Центр социальной адаптации для лиц без определенного места жительства, сотрудники Центра помогли обратиться к юристу. Пояснял, что никогда не собирался продавать принадлежащую ему квартиру, так как она являлась его единственным жильем и, соответственно, денег за проданную от его имени квартиру он ни от кого не получал. В ноябре 201G г. М. по данному гражданскому делу, возбужденному на основании ст. 1 77 ГК РФ. был освидетельствован амбулаторной комплексной психолого-психиатрической комиссией экспертов. Комиссия экспертов пришла к заключению, что М. страдает органическим расстройством личности в связи со смешанными заболеваниями и синдромом зависимости от алкоголя (F07.08, F 10.2, по МКБ-10). При обследовании у М. были выявлены примитивность суждений, конкретность и малопродуктивность мышления, скудный запас знаний и представлений, узкий кругозор, низкая способность к определению понятий и установлению причинно-следственных связей, инертность психических процессов, затруднения в анализе и целостном осмыслении материала, пассивность, недостаточность критических и прогностических способностей. По заключению комиссии, указанные психические расстройства в юридически значимый период при подписании доверенности 11.12.2009 г. лишали М. способности понимать значение своих действий и руководить ими. В возражениях на исковое заявление М. представитель ответчиков указывала, что заявленные истцом требования не подлежат удовлетворению на том основании, что был пропущен срок исковой давности по делу. М. совместно с законным представителем подали возражение на заявление о пропуске срока исковой давности. В заявлении они отметили, что согласно ст.205 ГК РФ в исключительных случаях суд признает уважительной причину пропуска срока исковой давности по обстоятельствам, связанным с личностью истца, а именно в связи с его тяжелой болезнью, беспомощным состоянием, неграмотностью, на основании ст. 177 ГК РФ срок исковой давности подлежит восстановлению. Согласно определению суда по новым правовым основаниям была назначена амбулаторная судебная комплексная психолого-психиатрическая экспертиза в отношении М. При обследовании в ФГБУ “НМИЦ ПН им. В.П. Сербского”, в описании соматического состояния отмечались диспластическое телосложение подэкспертного и наличие в области предплечий следов давних самопорезов. В описании неврологического состояния указана рассеянная микроорганическая симптоматика.
При описании психического состояния отмечено, что подэкспертный внешне выглядит соответственно своему паспортному возрасту. Ориентирован не полностью, называет свои паспортные данные, не знает и не запоминает названия учреждения. О цели своего приезда осведомлен поверхностно: ‘привез юрист, сказал надо, чтобы квартиру вернуть”, не понимает цели экспертизы и ее возможных последствий. В беседу вступает, на вопросы отвечает кратко, не всегда в плане заданного, часто не по существу, на некоторые вопросы отвечает, не обдумав их содержания. Заинтересованности в беседе не проявляет, пассивен, инициативу к поддержанию диалога не выказывает. Речь смазанная, представлена бедным словарным запасом, косноязычна, среднего темпа. Эмоциональные проявления огрубленные, малодифференцированные, но соответствуют контексту беседы. Мимика и жестикуляции маловыразительны. Жалоб на состояние здоровья активно не предъявляет. При целенаправленном опросе отмечает у себя некоторые проблемы с памятью, головные боли, которые усиливаются при резкой перемене погоды. На вопрос о состоянии своего психического здоровья отвечает уклончиво: “раз здесь оказался, наверное, со мной что-то не то. с психикой что-то не так”. Анамнестические сведения излагает в плане ответов на вопросы недостаточно полно, ссылается на запамятование, в том числе и важных дат. Сообщил, что в семье мать, отец и старший брат злоупотребляли алкоголем, пили запоями. Отмечает, что в детстве “был сам по себе”, когда был в летнем лагере, “другие дети травили”, ему комфортнее было общаться с детьми младше себя, было проще их понимать. С трудом окончил 5 классов общеобразовательной школы, затем ушел работать грузчиком. Сообщил, что с раннего возраста (12—14 лет) начал употреблять большое количество алкоголя. Многократно проходил лечение в наркологических стационарах, лечился от алкоголизма. Описывает многократные судорожные приступы. возникавшие после употребления алкоголя, с потерей сознания и травмами головы в результате падений. Рассказывает о перенесенных алкогольных психозах, в связи с которыми неоднократно проходил лечение, о том. что в те периоды отмечалась бессонница, испытывал страх, были обманы восприятия. Объясняет, что по причине проблем с алкоголем постоянно попадал в “плохие компании”, так и “оказался в тюрьме”. В ситуации гражданского дела ориентирован плохо, не до конца понимает суть совершенных им действий. При целенаправленном расспросе подэкспертный рассказал, что во время отбывания наказания познакомился с человеком, которому стал доверять, хотя они были знакомы непродолжительное время. Он “сел на уши”, что квартира М. “не приватизирована и ее могут, пока он находится в местах лишения свободы, забрать для очередников”. Не скрывает, что не предпринимал попыток проверить его слова, не обращался за разъяснением к юристам. При целенаправленных вопросах говорит, что не задумывался в тот период в правильности его слов, “просто стал делать что говорили”. Рассказывает, что другой заключенный обещал познакомить подэкспертного с В., который, по его словам, занимается вопросами приватизации. Поясняет, что в тот период он не думал о том, что отдает важные документы незнакомому человеку, не подозревал, что может лишиться квартиры, не задумываясь делал “то, что сказали”. Рассказал, что после того, как он согласился, к нему многократно приезжала нотариус, “привозила с собой бумаги на подпись, которые вслух не читала”. Не скрывает, что не видел ничего необычного в происходящем, не вникал в суть этих событий. Подчеркивает, что когда нотариус давала ему бумаги, он “пытался читать, но ничего не понял”. Нотариус спрашивала о “добровольности и о том, хочет ли он продать квартиру”, М. отвечал, что “продавать не собирается, хочет только приватизировать”, не? видел ничего необычного в происходящем. Подчеркивает, что в тот период о том, что могут обмануть, не думал, так как полностью доверял своим знакомым, “там. на зоне, друг к другу хорошо относились, с пониманием”. Какие положения были прописаны в подписанных им бумагах, назвать не может, ссылается на свою неграмотность, низкий уровень образования. О таких понятиях, как “иск”, “исковая давность”, не имеет представления, значение терминов объяснить не может. Сообщает, что останется довольным, если “дадут хоть какие-то деньги вместо квартиры, хоть тысяч 500”. Представлений о реальной стоимости квартиры не имеет, “говорили, что, может, миллионов 10 стоит, я не знаю”. Считает себя спокойным и очень доверчивым человеком, формально говорит, что “теперь научен жизнью, после того как квартиру отобрали”, и стал осторожнее, однако не может пояснить, в чем именно. По поводу ситуации, связанной с пропуском сроков исковой давности, поясняет, что сразу после освобождения из мест лишения свободы стал злоупотреблять алкоголем в больших количествах, жил у знакомых. Испытывал неодолимое влечение к алкоголю, не задумывался о возможных последствиях своего поведения, не предпринимал никаких действий по изменению ситуации с квартирой. Сообщает, что приехал на свою квартиру только в 2012 г., оказалось, что там проживают “другие люди”, “не стал скандалить, а тихо ушел”. Отмечает, что после этого сразу возобновил алкоголизацию, вел беспорядочный образ жизни, сообщил, что у него отмечались продолжительные запои с неодолимым влечением к употреблению алкоголя, которые не мог прервать самостоятельно. В полицию обращаться не стал, так как боялся, что там уже “все схвачено, и снова закроют”, не предпринимал никаких действий, чтобы разобраться в происходящем, более важной была потребность употреблять алкоголь. Долгое время не имел постоянного места жительства, “по пьяни” потерял паспорт, сообщает, что практически “жил” в наркологической больнице несколько лет, пока в 2015 г. не обратился в центр социальной адаптации для лиц без определенного места жительства, где ему и помогли получить паспорт, нашли адвокатов для защиты интересов. Объясняет, что хотел только приватизировать квартиру, ни в коем случае не продавать, так как больше ему жить негде. Рассказывая о планах на будущее, сообщает, что если “вернут квартиру, наверно, все равно придется продать, чтобы оплатить помощь юристов”, и тогда купит дом в Пензенской области, ценою около 500 тыс. рублей, а если не вернут, то устроится на работу дворником и найдет место в каком-нибудь общежитии. Мышление конкретного типа, малопродуктивное. Суждения примитивные, носят поверхностный, облегченный характер. Интеллектуальный уровень, запас общих знаний и представлений низкий, плохо владеет навыками чтения, счета и письма. Читает только но слогам, простые счетные операции выполняет с трудом, при этом делая ошибки. Разницы между озером и морем, проливом и каналом назвать не может. Пословицы и поговорки интерпретирует с трудом, большую часть нс понимает. Кругозор ограничен алкогольной тематикой. Эмоциональные реакции лабильны, не всегда соответствуют ситуации. Отмечаются снижение личности по алкогольному тину, размытые представления о морально-этических нормах. Критические и прогностические способности значительно снижены.
Экспертная комиссия пришла к заключению, что М. страдает психическим расстройством в форме органического расстройства личности в связи со смешанными заболеваниями (F07.08) и синдромом зависимости от алкоголя, средняя стадия (F10.212). В обосновании диагностического заключения указано на отягощенную алкоголизмом наследственность, трудности во время обучения в общеобразовательной школе, а также сведения о многократных черепно-мозговых травмах с комоционными явлениями, раннем начале злоупотребления алкоголем с формированием клинических признаков синдрома зависимости (патологическое влечение к алкоголю, высокая толерантность, наличие алкогольных психозов, абстинентный синдром отягощенный эпилептическими припадками). Указанные заболевания проявлялись нарушениями когнитивной сферы (трудности процесса обобщения и толкования условного смысла, малый запас знаний и представлений, а также снижение динамического компонента психической деятельности в виде истощаемости, инертности, сужения объема внимания, нарушения мнестических процессов), расстройствами эмоционально-волевой сферы (вялость, пассивность), колебаниями настроения по дисфорическому типу, личностными расстройствами (личностная инертность, узкий круг интересов, ограниченный алкогольной тематикой, мотивация избегания как ведущая мотивационная направленность личности, следствием которой является стремление перекладывать ответственность на окружающих в субъективно сложных ситуациях, а также принятие решений, порой импульсивных, предполагающих избавление от ситуации, внушаемость, подчиняемость, доверчивость, склонность к зависимому поведению). Указанные расстройства сопровождались выраженным снижением уровня социального функционирования (не был трудоустроен, вел асоциальный, образ .жизни, не имел семьи, привлекался к уголовной ответственности), повторными госпитализациями в психиатрические и наркологические больницы.
В интегративном выводе, вынесенном на основании сопоставления материалов гражданского дела и данных настоящего комплексного психологе-психиатрического обследования, отмечено, что в юридически значимый период составления и подписания доверенности от 11.12.2009 г., в момент составления и подписания документов 03.12.2010 г. психическое состояние и индивидуально-психологические особенности М. характеризовались неоднократно выявленными при многочисленных госпитализациях выраженными нарушениями когнитивной сферы (трудности процесса обобщения и толкования условного смысла, малый запас знаний и представлений, выраженное нарушение арифметического счета, невозможность совершать в уме операции в пределах нескольких десятков, а также снижение динамического компонента психической деятельности в виде истощаемости, инертности, сужения объема внимания, снижения мнестических процессов), расстройствами эмоционально-волевой сферы (вялость, пассивность, внушаемость, подчиняемость, доверчивость), личностными расстройствами (инертность, узкий круг интересов, ограниченный алкогольной тематикой, мотивация избегания как ведущая мотивационная направленность личности, следствием которой является стремление перекладывать ответственность на окружающих в субъективно сложных ситуациях, а также принятие решений, порой импульсивных, предполагающих избавление от ситуации) при восприятии субъективно сложных ситуаций как непреодолимых отмечается реагирование стереотипным поведением, в том числе иррациональным, ввиду суженного репертуара поведения, а в случае его исчерпания —отказ от деятельности; стратегии совладания со стрессом М. в целом носят характер пассивный, что усугубляется незрелостью личности и проявляется также в склонности к зависимому поведению), а также снижением критических и прогностических способностей.
Указанные нарушения при подписании доверенности от 11.12.2009 г., в момент составления и подписания документов 03.12.2010 г., а также до момента освобождения в октябре 2011г. были выражены столь значительно, что лишали М. способности понимать юридическую суть сделки, ее социальные и правовые последствия, целенаправленной регуляция своего поведения, поэтому в юридически значимые периоды 11.12.2009 г., 03.12.2010 г. М. не мог понимать значение своих действий и руководить ими. Со дня освобождения в октябре 2011 г. у М. на фоне массивного злоупотребления алкоголем отмечались усугубление присущих ему психопатологических расстройств, а также нарушения волевой сферы с формированием патологического влечения к алкоголю, которые определяли нарушения поведения (вел асоциальный образ жизни, не имел постоянного места жительства, не сразу стал интересоваться последствиями своих правовых действий, а в последующем не предпринимал попыток к возвращению своей собственности), в связи с чем М. не мог адекватно регулировать свою деятельность, принимать юридически значимые решения, критически оценивать свое поведение в период с 11.12.2009 по 18.01.2016 гг., так как страдал указанными психическими расстройствами.
Читайте далее:
