Диагноз диссоциативного расстройства личности (ДРЛ; в DSM-III – расстройство множественной личности), невзирая на редчайшую встречаемость, благодаря киноиндустрии стал достаточно известен в обществе. За счет его «необычности» и популярности в массовой культуре часть людей склонна приписывать для себя надлежащие симптомы. В МКБ-10 и DSM-V нет точных советов по диагностике ДРЛ, из-за что дифференциальная диагностика настоящего, имитированного и ложноположительного случаев ДРЛ представляется затруднительной. Pietkiewicz I.J. et al. изучили состояние 85 человек с завышенным уровнем проявлений симптомов ДРЛ и выявили 6 ложноположительных случаев расстройства. Создатели обусловили главные аспекты отличия имитированного ДРЛ от настоящего.
ДРЛ – психическое расстройство из группы диссоциативных расстройств, при котором личность человека не является целой, в итоге что складывается воспоминание о наличии в теле 1-го человека нескольких различных личностей (либо, в иной терминологии, эго-состояний либо альтеров). При всем этом в определённые моменты происходит «переключение» – одна часть идентичности сменяет другую.
Диагностика ДРЛ – непростая задачка, по ряду обстоятельств. Во-1-х, пациенты изредка докладывают о диссоциативных симптомах спонтанно, без прямого опроса. Во-2-х, обычное обследование психологического состояния не включает эти симптомы, а мед работники не проходят соответствующую подготовку по выявлению диссоциативных расстройств. В-3-х, данные расстройства полисимптомны, и у их носителей спецы быстрее диагностируют расстройства, наиболее знакомые им из медицинской практики: тревожные расстройства, расстройства пищевого поведения, шизофрению либо пограничное расстройство личности. В связи с перечисленным выше диссоциативное расстройство недооценивается и нередко диагностируется некорректно. К примеру, по данным Putnam et al., в 1986 г. 26,5–40,8% пациентов с ДРЛ получили диагноз шизофрении и исцеление. С иной стороны, из-за того, что в СМИ имеется много данных о ДРЛ (голливудские постановки, интервью и свидетельства, размещенные на YouTube, в блогах), люди, которые запутались внутри себя и пробуют поставить для себя четкий диагноз, могут выяснить о признаках ДРЛ и идентифицировать свое состояние с расстройством, а позднее (даже ненамеренно) весьма внушительно докладывать о главных симптомах.
Все это привносит риск того, что пациент с ложноположительным диагнозом ДРЛ будет получать неэффективное исцеление, которое может даже усиливать симптоматику настоящего заболевания.
МКБ-10 и DSM-5 предоставляют неадекватные аспекты для диагностики ДРЛ, в главном ограниченные пациентами, имеющими ясную диссоциативную идентичность с своими мемуарами, предпочтениями и моделями поведения, также эпизодами амнезии. Таковым образом, клиницисты, не имеющие опыта работы с ДРЛ, могут ждать, что пациенты будут показывать нарушения идентичности во время консультации и спонтанно докладывать о дилеммах с памятью. Но спецы по психотравмам разглядывают ДРЛ как «расстройство сокрытия», потому что пациенты нередко находят свои диссоциативные симптомы необычными и сбивающими с толку и не молвят о их с готовностью (из-за стыда и фобии внутренних переживаний). Заместо этого они склонны подрывать значимость проявлений, скрывать их и не докладывать о их на консультациях, если лишь о этом не спросят у их впрямую. Диссоциативные пациенты также могут не догадываться о собственной амнезии и игнорировать подтверждения того, что они создали что-то, что не помнят, так как понимание очень расстраивает их. Таковым образом, осознание тонкостей клинических проявлений ДРЛ, в особенности тех, что не описаны тщательно в психиатрических руководствах, принципиально для правильной диагностики и разработки плана исцеления.
Симптомы настоящего ДРЛ:
1. Флешбэки
Диссоциативные пациенты склонны вновь проходить через травматические переживания. Иными словами, у их есть назойливые мемуары, эмоции либо сенсомоторные чувства, находящиеся в диссоциативных частях, застрявших в травме.
2. Голоса
При ДРЛ нередко появляются слуховые галлюцинации. Голоса обычно принадлежат диссоциативным частям и комментируют деяния, выражают потребности, симпатии и антипатии и поощряют членовредительство. Потом меж «голосами» могут возникать конфликты; дела с ними достаточно запутанные. Dorahy et al. (2009 г.) выделили, что слуховые галлюцинации свойственны быстрее для ДРЛ, чем для шизофрении. У диссоциативных нездоровых они наиболее сложные и отмечаются уже в детстве. Таковым образом, детские «голоса» также следует ждать при ДРЛ (97% по сопоставлению с 6% при психозе).
3. «Переключение» меж диссоциативными частями
Пациенты с ДРЛ изредка представляют автономные диссоциативные части доктору до установления с ним добротных отношений и уменьшения фобии внутренних переживаний. Неожиданные переключения меж диссоциативными личностями могут происходить лишь тогда, когда человек находится под действием триггера и не в состоянии довольно надзирать свои симптомы, чтоб скрыть их. Обнаружение частей личности вызывает у нездоровых мощный стыд и ужас. Узнав, что произошли переключения, пациенты пробуют отыскать разумные разъяснения необыкновенному поведению (к примеру, «я, обязано быть, весьма утомился и на меня воздействовало новое лечущее средство, которое я принимаю»).
4. Амнезия
Утрата мемуаров о противных переживаниях вероятна при разных расстройствах. По данной для нас причине людей с подозреваемым ДРЛ рекомендуется изучить на предмет признаков амнезии в отношении приятных либо нейтральных действий (к примеру, похода по магазинам либо уборки, общения).
5. Деперсонализация
Пациенты с ДРЛ показывают последние формы деперсонализации (полное отсутствие чувства тела, внетелесные переживания).
В исследовании Pietkiewicz I.J. et al. 85 человек, которые получили высочайшие баллы по опроснику соматоформной диссоциации SDQ-20, были ориентированы на психиатрическую консультацию. В случае доказательства диссоциативных симптомов участников приглашали на углубленную клиническую оценку, включающую серию интервью с выяснением анамнеза, жалоб, мотивов роли в исследовании, также опросник по симптомам травмы и диссоциации TADS-I. Высококачественные данные, приобретенные от 6 пациентов из 85, были отобраны для интерпретативного феноменологического анализа на базе последующих критериев включения: (а) дамы, (b) которым ранее диагностировали ДРЛ, (c) которые одобряют наличие у себя этого диагноза и идентифицируют свои жалобы с ДРЛ, (d) у каких диссоциативное расстройство не подтвердилось в текущей оценке.
По результатам интервью создатели выделили 5 критериев отличия ложноположительного ДРЛ от настоящего:
1. Одобрение наличия у себя диагноза и идентификация собственных симптомов с ним.
Все 6 участников возлагали надежды подтвердить у себя диагноз ДРЛ. Четыре дамы начали находить информацию о расстройстве опосля того, как его представил спец в области психологического здоровья. Они читали книжки и находили в Вебе сведения о диссоциации, также смотрели видеоролики на YouTube, в каких люди обрисовывали у себя множественные личности. Свои жалобы участницы приравнивали к симптомам ДРЛ.
2. Внедрение понятия диссоциативных частей личности для оправдания неурядицы в самоидентификации и конфликтующих эго-состояний.
Как участники сообразили, что у их быть может несколько личностей, они стали подстраивать свою внутреннюю действительность под расстройство и оправдывать конфликтующие потребности, импульсы либо поведение диссоциативными частями. Дамы сетовали на неуверенность в том, кто они такие, и на трудности с определением личных чувств, нужд либо интересов. Некие из их чувствовали, что симптомы соединены с представлением о для себя как о никчемных, неважных и не заслуживающих того, что они ощущали либо желали. Приписывание участниками отрицательных эмоций «чему-то снутри, что не является мной» могло бы высвободить их от чувства вины либо стыда, потому они употребляли метафору, что кто-то управляет их поведением.
Также необходимо отметить, что участники в почти всех вариантах употребляли для описания собственной симптоматики клинические определения, при всем этом нередко некорректно соображали их значение. Таковым образом, весьма принципиально просить пациентов привести определенные примеры собственного поведения и чувств.
3. Приобретенные познания о ДРЛ влияют на клиническую картину.
Чтение книжек, сайтов и просмотр видео людей, утверждающих, что у их ДРЛ, вдохновляло участников ассоциировать себя с ними, гласить о этом и показывать «огромное количество личностей».
4. ДРЛ становится поводом для вербования внимания и принципиальной темой для обсуждения с иными.
5. Исключение диагноза ДРЛ ведет к разочарованию либо гневу.
Четыре участника были откровенно разочарованы тем, что диагноз не подтвердился. Они сомневались, что довольно буквально обрисовали жалобы во время интервью, также оспаривали осознание симптомов интервьюером.
В странах, где клиницисты не достаточно знакомы с диссоциативной патологией, риск как ложноотрицательных, так и ложноположительных диагнозов ДРЛ быть может выше. Крайнее вызвано возрастающей популярностью этого расстройства в СМИ и соц сетях. Людям, пытающимся осмыслить свои чувственные конфликты, препядствия с привязанностью и трудности в установлении удовлетворительных отношений, теория расстройства может показаться симпатичной. Во избежание неверных диагнозов докторам следует проходить наиболее периодическую подготовку по оценке диссоциативных расстройств, которая дозволит им лучше осознавать различия в симптомах и то, как пациенты докладывают о их. Принципиально, чтоб клиницисты, исключающие либо опровергающие этот диагноз, предоставляли клиентам дружественную оборотную связь, которая поощряла бы исцеление настоящего заболевания.
Создатель перевода: Мудракова Т. А.
Редактура: Явлюхина Н. Н.
Источник: Pietkiewicz I.J., Bańbura-Nowak A., Boon S. Revisiting False-Positive and Imitated Dissociative Identity Disorder. Front. Psychol., 2021; 12: 637929.
URL:
Источник
Читайте далее:
