КОММЕРЧЕСКИЕ СУДЫ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ – ЦЕНТРЫ МЕДИАЦИИ И ПРАВА ПРИ РАЗРЕШЕНИИ ТОРГОВЫХ СПОРОВ

Юридическая общественность России, Украины и других государств готовится отметить знаменательную дату – 200 лет с момента создания в России первого коммерческого (торгового) суда. Он начал свою работу в Одессе по инициативе знаменитого губернатора Новороссийского края герцога Ришелье <1>, который по меткому утверждению корифея русского торгового права профессора Г.Ф. Шершеневича, “…счел возможным перенести в Россию учреждение, к которому он привык на родине. Распространению коммерческой юрисдикции на другие города (позже коммерческие суды были открыты в Санкт-Петербурге, Москве, Архангельске, Таганроге, Варшаве, Керчи, Кишиневе и других городах Российской империи. – В.Л.) способствовало жалкое положение наших дореформенных судов, в которых дела лежали годами, а ускорение производства зависело от величины взятки, в которых личный состав не обеспечивал ни юридической опытности, ни добросовестности” <2>.

<1> По этому поводу И.В. Архипов, ссылаясь на Г.Ф. Шершеневича, в частности, пишет: “Создание первого коммерческого суда в Одессе неизменно связывалось в литературе с именем герцога Дюка де Ришелье. Однако архивные материалы позволяют усомниться в отводимой ему роли. Вопрос о преобразовании Одессы в крупный торговый центр рассматривался с самого начала царствования Александра I. По высочайшему повелению в 1804 г. Комиссия составления законов (КСЗ) разработала “коммерческий устав для Одессы”. Есть основания полагать, что коммерческий суд в Одессе начал действовать еще до официального утверждения его устава. По крайней мере, редактор отделения коммерческого уложения КСЗ Ф.К. Вирст указывал на недостатки Одесского коммерческого суда еще в 1804 г. См. подр.: Архипов И.В. Коммерческое судоустройство и судопроизводство России в XIX в. Саратов, 1999. С. 10, 11.
<2> См. подр.: Шершеневич Г.Ф. Несколько слов о коммерческих судах // Журнал Министерства юстиции. 1895. N 2. С. 60.

Учреждением 26 ноября 1808 г. в Одессе первого в истории Российской империи коммерческого суда, как справедливо отмечают В.Ф. Яковлев и Г.Ю. Семигин, открывается летопись арбитражного правосудия в нашей стране <3>. Думается, что это событие не останется незамеченным. Оно наверняка вызовет массу откликов у мировой юридической общественности и как следствие – обусловливает необходимость проведения серьезного исторического экскурса. Последний для России является исключительно важным, поскольку деятельность коммерческих судов славной Империи нами изучена крайне неудовлетворительно. Следствием этого становятся не только досадные недоразумения, которыми изобилует современная юридическая литература <4>, но и обнаружившаяся невозможность следовать в ногу со временем, применяя эффективные механизмы разрешения коммерческих споров, включая, прежде всего, медиацию <5>.

<3> См. подр.: Яковлев В.Ф., Семигин Г.Ю. Экономическое (коммерческое) правосудие в России. В 4 т. Т. 1. Зарождение и развитие коммерческого правосудия (XII – XIX вв.). М., 2004. С. 10.
<4> В частности, по мнению докт. юрид. наук, проф. Е.И. Носыревой и докт. фил. наук, проф. И.А. Стернина, “…слово “медиатор” в значении “посредник” появилось в русском языке совсем недавно”. См. подр.: Носырева Е.И., Стернин И.А. Посредничество или медиация: к вопросу о терминологии // Третейский суд. 2007. N 1. С. 13. По этому поводу мы аргументированно дискутируем с авторами на страницах журнала “Российское правосудие”. 2008. N 8. С. 77.
<5> Термин “медиация” происходит от латинского “mediare” – “посредничать”. Медиация – это процедура активного участия в конфликте нейтральной незаинтересованной стороны, которая имеет авторитет у всех конфликтующих участников. Процесс медиации включает ряд обязательных этапов. В ходе первого – медиатор дает возможность сторонам конфликта максимально “выговориться” и выплеснуть накопившиеся эмоции. При этом он уясняет для себя существо и отдельные детали конфликта. Второй этап предполагает индивидуальную работу медиатора с каждой стороной. Здесь важно наметить пути разрешения конфликта и очертания возможных компромиссов. В ходе третьего – медиатор предпринимает попытку согласования позиций сторон, вовлеченных в конфликт, используя метод сдержек и противовесов. Четвертый этап возможен, если медиатору удалось выработать единую волевую модель разрешения конфликта. Он состоит в том, чтобы эту волевую модель облечь в надлежащую правовую форму, например договор или мировое соглашение. Опыт применения медиации свидетельствует, что наибольших успехов здесь достигают настоящие профессионалы, в частности, высококвалифицированные юристы из числа наиболее известных судей в отставке и адвокатов.

Сегодня мы вынуждены констатировать факт: арбитражные суды Российской Федерации с трудом справляются со значительной нагрузкой по разрешению споров, возникающих в процессе осуществления предпринимательской деятельности <6>. В это же время страны романо-германской и англосаксонской систем права предлагают и активно практикуют медиацию как эффективное средство внесудебного разрешения коммерческих споров. В частности, медиация в США позволяет в досудебном порядке урегулировать до 90% споров между коммерческими организациями.

<6> В 2007 г. в арбитражные суды Российской Федерации поступило 953 045 исковых заявлений // Вестник ВАС РФ. 2008. N 4. С. 34.

Значительный (более 15 лет) опыт участия в разрешении споров, возникающих в процессе осуществления предпринимательской деятельности в Российской Федерации, работа с материалами, в том числе архивными, посвященными деятельности ряда коммерческих судов Российской империи, а также ознакомление с проблемами внесудебного разрешения коммерческих споров в США (штат Массачусетс, май 2006 г.) позволяют нам высказать некоторые суждения относительно рассматриваемого вопроса.
Фактически, являясь одним из пионеров медиации, о чем, к сожалению, не знают многие современные исследователи этой проблемы <7> Россия, располагает богатым и интересным для современного законодателя опытом разрешения, в том числе внесудебного, коммерческих споров. Этот опыт формировался в специфических общественно-политических условиях. Их существо показывают авторы монографии “Экономическое (коммерческое) правосудие в России”: “В России вследствие отсутствия вольных городов торговое сословие не обладало изначальной привилегией и корпоративной обособленностью от остальных социальных групп, а государство в лице князей и дружинников было организатором и активным участником торговых предприятий <8>. В силу этого в России не могли возникнуть обособленное купеческое право и независимые от государства суды” <9>.

<7> В частности, А.А. Бегаева пишет: “ВПЕРВЫЕ К ПОМОЩИ МЕДИАТОРА ПРИ УРЕГУЛИРОВАНИИ РАЗЛИЧНЫХ СПОРОВ СТАЛИ ПРИБЕГАТЬ В СОЕДИНЕННЫХ ШТАТАХ АМЕРИКИ… В СВЯЗИ С ТЕМ ЧТО ДЛЯ РОССИИ ДАННЫЙ ИНСТИТУТ ЯВЛЯЕТСЯ ПРАКТИЧЕСКИ НОВЫМ, ВАЖНЫМ ПРЕДСТАВЛЯЕТСЯ ПРОВЕДЕНИЕ ИССЛЕДОВАНИЙ СУЩНОСТИ ДАННОГО ИНСТИТУТА…” (выделено мною. – В.Л.). См. подр.: Бегаева А.А. Институт медиации – альтернативный способ разрешения корпоративных конфликтов // Предпринимательское право. 2008. N 3. С. 13.
<8> Примечательно, что эта историческая традиция, вопреки многочисленным законодательным запретам, продолжает свое поступательное развитие и в современных условиях. Именно по этой причине в нашей стране губернатор может быть легальным олигархом, а жена столичного градоначальника самой успешной в финансовом отношении женщиной-предпринимателем.
<9> См. подр.: Яковлев В.Ф., Семигин Г.Ю. Указ. соч. С. 8.

Тем не менее в начале XIX в. в царской Империи была создана и эффективно функционировала система коммерческих судов, которые в строго процессуальном смысле таковыми не являлись. Ориентированные, прежде всего, на проведение примирительных процедур между участниками торгового оборота, они представляли собой некий симбиоз третейского разбирательства с элементами современного арбитражного процесса <10>. Первому – они были обязаны тем, что не менее половины судейского корпуса избиралось из авторитетного купечества (не ниже 1 и 2 гильдии), а сам процесс проходил в форме примирительного разбирательства с преимущественным применением норм обычного права; второму – тем, что их организация и деятельность регламентировалась строгими процессуальными рамками и являлась предметом ведения государства в лице Правительствующего Сената.

<10> См. подр.: Шершеневич Г.Ф. Курс торгового права. Т. 4: Торговый процесс. Конкурсный процесс. М., 2003. С. 40 – 91.

Как справедливо отмечает И.В. Архипов, “обособление и окончательное становление системы коммерческих судов связано с именем М.М. Сперанского, под руководством которого были разработаны Общее положение о коммерческих судах и Устав судопроизводства торгового, утвержденные 14 мая 1832 г. и внесенные затем в том XI Свода законов” <11>. В этой связи один из признанных авторитетов торгового права, Г.Ф. Шершеневич, писал: “Закон от 14 мая 1832 г. …обеспечил купечеству такой суд, какого не имело остальное население, не только со стороны организации, но и со стороны условий и форм судопроизводства” <12>.

<11> См. подр.: Архипов И.В. Коммерческие суды и торговый процесс в России // Правоведение. 1994. N 4.
<12> См.: Шершеневич Г.Ф. Курс русского торгового права. СПб., 1912. Т. 4. С. 11.

С принятием в ноябре 1903 г. Съездом представителей биржевых комитетов императорской России новой редакции Устава коммерческого судопроизводства сама организация и деятельность торговых судов претерпела некоторые изменения. Суть их заключалась в следующем.
Система коммерческих судов теперь стала слагаться из двух звеньев: коммерческих судов и 4-го Департамента Сената (позднее – Судебного департамента), являющегося апелляционной инстанцией.
Производство дел в коммерческих судах обставлялось значительно меньшим количеством формальностей, чем в судах общей юрисдикции.
Было установлено два порядка производства дел: словесная расправа и письменное производство.
Было отмечено, что “в большинстве случаев по общим правилам все дела производились изначально словесной расправой; письменное производство устанавливалось лишь для дел сложных, длительных, требующих непосредственного указного, нормативного вмешательства государства в разрешение конкретного юридического спора” <13>.

<13> См.: Яковлев В.Ф., Семигин Г.Ю. Указ. соч. С. 22.

Примечательно, что в этот же период времени торговые споры с использованием примирительных процедур рассматривались и с участием третейских судов, история создания которых восходит к XII веку <14>. По прошествии 20 лет после утверждения в 1831 г. Положения о третейских судах в юридических кругах развернулась оживленная дискуссия по поводу эффективности их организации и деятельности. Свои отзывы “О неудобствах действующих ныне Узаконений о третейских судах” в Правительствующий Сенат представили все председатели наиболее крупных коммерческих судов Российской империи. Ознакомление с этими шедеврами русской юридической мысли дает основательную пищу для серьезных размышлений относительно перспектив введения западной модели медиации в нашей стране, а также состоятельности ныне действующих процессуальных конструкций.

<14> См.: Вицын А.И. Третейский суд по русскому праву. Историко-догматическое рассуждение. М., 1856. С. 3 – 5.

В своих отзывах Председатели Архангельского, Санкт-Петербургского, Московского, Таганрогского, Войска Донского, Одесского и Керченского коммерческих судов говорят о крайней неэффективности института третейских судов применительно к коммерческому правосудию. Приводя статистические данные, они указывают на незначительное количество дел по коммерческим спорам, рассмотренных третейскими судами. Так, с 1850 по 1860 г. таких дел рассмотрено: в Архангельске – ни одного; в Санкт-Петербурге – 115 (коммерческим судом – 11 088); в Москве – 35 (коммерческим судом – 3081); в Таганроге – 13 (коммерческим судом – 639); Войска Донского – 9 (коммерческим судом – 428) <15>. Анализируя причины, по которым купцы и прочий торговый люд отказываются от третейского разбирательства, руководитель одного из упомянутых судов пишет: “Служа более тридцати лет в коммерческом суде и продолжении этого времени решавши несколько спорных дел частным образом, в качестве единственного посредника, по просьбе и выбору обеих сторон, не желавших доводить дело до судебного производства (т.е. фактически – медиатора, поскольку такая возможность ему была предоставлена § 200 гл. 5 Устава судопроизводства торгового. – В.Л.), председатель Архангельского коммерческого суда имел случаи и возможность убедиться вполне, что в обществе нет ни доверия, ни вообще расположения к третейским судам… Нет доверия потому, что посредники, избираемые по отношениям или приязни, или каких-либо, хотя сторонних от дела, взаимных связей и интересов, оказываются при разбирательстве и обсуждении дел не беспристрастными судьями, а адвокатами, защищающими каждый свою сторону и подающими мнения в ея пользу” <16>.

<15> См. подр.: Яковлев В.Ф., Семигин Г.Ю. Указ. соч. С. 610 – 626.
<16> Там же. С. 611.

Некоторый промежуточный итог дискуссии, посвященной третейским судам, подвел проф. А.Ф. Волков на страницах монографии “Торговые третейские суды. Историко-догматическое исследование”, которая была издана в Санкт-Петербурге в 1913 г.: “Третейские суды в России испытывают аналогичную французским третейским судам судьбу. Наделенные почти теми же сложными формальностями, наши третейские суды, помимо этого, вызывают своей деятельностью излишнюю подозрительность не только со стороны позднейшего законодательства, но и судебной практики. Это зависит от того, что ими в большинстве случаев пользуются лица, нуждающиеся в обходе закона, тогда как среди широких кругов населения сложная форма установления третейских судов не встречает должного к себе внимания” <17>.

<17> См. подр.: Волков А.Ф. Указ. соч. Цит. по: Волков А.Ф. Торговые третейские суды // Третейский суд. 2007. N 1. С. 114, 115.

Слова авторитетных судебных чиновников и ученых-юристов Российской империи, прозвучавшие так давно, заставляют нас задуматься над рядом серьезных вопросов. В частности, о причинах низкого авторитета в России третейских судов, в которые современный отечественный предприниматель обращается крайне редко и неохотно; о фактическом провале эксперимента с арбитражными заседателями, которых в процесс приглашают нечасто, а если и приглашают, то зачастую с исключительной целью – “заволокитить” дело.
Интересные и крайне важные для рассматриваемого вопроса факты мы обнаруживаем в отчете Таганрогского коммерческого суда. В нем говорится: “…многие купцы, особенно значительнаго состояния и дорожащие кредитом, до такой степени стараются избегать тяжб, подрывающих их кредит и вредящих их торговой чести, что при возникшем между ними разногласии в делах торговых, они, не доводя дела до суда составлением формальной записи, сами, частным образом, избирают себе посредников, которые разсматривают их дело по совести, на основании одних торговых обычаев, решат его и этим решениям тяжущиеся большею частию подчиняются, хотя таковые приговоры по закону для них не обязательны. Подобного рода производство дел не только не вредно, но даже полезно для благосостояния торговли, освобождая тяжущихся от тягостного для них хождения по присутственным местам… Вообще в этих делах МЕДИАТОРЫ (выделено мною. – В.Л.) могут своим добросовестным разбором принести более пользы тяжущимся, нежели суд, потому что им более известны, нежели суду, правильность или неправильность расходов по управлению торговым предприятием или судном” <18>.

<18> См. подр.: Яковлев В.Ф., Семигин Г.Ю. Указ. соч. С. 622.

Анализ приведенных документов свидетельствует о широком применении медиации (именно этот термин используется в последнем отчете) в практике разрешения коммерческих споров на территории России в середине XIX в.
Сама медиация как средство разрешения торговых споров того периода времени имела две основные формы:
частная (с использованием частного лица – посредника (медиатора), действовавшего в соответствии с нормами обычного права (о ней говорится в последнем из упомянутых выше отзывов));
государственно-судебная – в порядке действия § 200 гл. 5 Устава судопроизводства торгового, когда стороны торгового спора, рассматриваемого коммерческим судом, из его состава выбирали себе медиатора.
Экономическая реформа, которую Россия проводит с начала 90-х годов, обусловила необходимость создания эффективной системы экономического правосудия и внесудебного разрешения коммерческих споров. С 1992 г. в нашей стране начали работать арбитражные суды. Активные усилия законодателя и предпринимателей позволили фактически заново создать структуру третейского разбирательства <19>. Разработан и внесен в Государственную Думу РФ для рассмотрения проект Федерального закона “О примирительной процедуре с участием посредника (медиации)”. Этот проект прошел серьезную экспертизу на ряде научно-практических форумов с участием судейского корпуса, юридической общественности и практикующих иностранных медиаторов. Так, 22 июня 2007 г. в Арбитражном суде города Москвы состоялась научно-практическая конференция “Медиация и ее возможности в разрешении корпоративных, межкорпоративных и коммерческих споров” <20>. В рамках ежегодной итоговой конференции “Право и суд в современном мире” в Российской академии правосудия (г. Москва) 4 апреля 2008 г. состоялся Круглый стол на тему “Перспективы развития практики медиации в России: примирительные прогнозы”, в работе которого участвовали представители средств массовой информации, научной и юридической общественности <21>.

<19> См.: Федеральный закон от 24 июня 2002 г. N 102-ФЗ “О третейских судах в Российской Федерации” // СЗ РФ. 2002. N 30. Ст. 3019.
<20> См. подр.: Суд открывает двери для примирения // Медиация и право. 2007. N 3(5). С. 90, 91.
<21> См. подр.: Как развиваться медиации в России // Судья. 2008. С. 37, 38; Начнется ли медиация в России? (дискуссионный Круглый стол) // Третейский суд. 2008. N 4(58). С. 178, 182.

Созданный в 2005 г. под руководством Ц.А. Шамликашвили Научно-методический центр медиации и права 26 июня 2007 г. провел экспертное рабочее совещание с приглашением представителей Совета Европы, Государственной Думы РФ, Администрации Президента РФ, Торгово-промышленной палаты РФ (ТПП РФ), Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП), научной и юридической общественности по обсуждению указанного законопроекта.
Помимо названного Научно-методического центра медиации и права, в нашей стране активно создаются иные структурные образования, деятельность которых направлена на подготовку отечественных медиаторов и активное продвижение в России примирительных процедур. Так, при РСПП создана Объединенная служба медиации (посредничества), которую возглавляет Почетный председатель Арбитражного суда города Москвы в отставке А.К. Большова. Центр арбитража и посредничества образован при ТПП РФ. ТПП РФ выступила одним из организаторов III ежегодного Форума национального бизнеса “Новый бизнес новой России”, на котором 10 – 11 июля 2007 г. в г. Москве активно обсуждались проблемы медиации <22>.

<22> См.: Обновленный бизнес требует нового правосудия // Медиация и право. 2007. N 3(5). С. 92, 93.

В настоящее время опубликовано много работ по проблемам медиации, в том числе переводных <23>. Далеко не все подготовившие их авторы знакомы с российской историей внесудебного разрешения споров. Отсюда подобного рода утверждения: “Медиация – дитя западной культуры. Насколько можно использовать ее за рамками этой культуры, покажет будущее. Пока для России медиация – продукт экзотичный, редкий, но потому и привлекательный: россияне сами во всем разбираются и не выносят сор из избы, к тому же в российском обществе прямота и бескомпромиссность всегда считались достоинством большим, чем тактичность и гибкость. Российская реальность, конечно же, сложна для вхождения в нее медиации” <24>.

<23> См.: Бесемер Х. Медиация: Посредничество в конфликтах. Пер. с нем. М., 2004.
<24> См.: Медиация – искусство разрешать конфликты / Сост. Г. Мета, Г. Похмелкина. М., 2003. С. 3.

Полемизируя с авторами зарубежными, а особенно – отечественными, позволим себе заметить, что медиация для России “продукт” далеко не экзотический <25>: она активно практиковалась в России в XIX в. Формирование административно-командной экономики в советский период прервало ее поступательное развитие. И только в современных условиях мы наблюдаем робкие попытки восстановления ранее утраченного.

<25> См. подр.: Лисицын В. Полтора века медиации в России // Медиация и право. 2008. N 2(8).

Вместе с тем сложилась дилемма, согласно которой арбитражные суды буквально “завалены” спорами с участием предпринимателей, а к услугам третейского разбирательства и сертифицированным российским медиаторам обращаются, к сожалению, немногие. Причина такого положения, на мой взгляд, кроется в следующем: экономическое развитие России происходит в условиях активного участия государства во всех происходящих в данной области процессах. Это участие обусловлено традиционным для нашей страны принципом авторитаризма, пронизывающим все сферы государственной и общественной жизни <26>. В этих условиях развитие демократических институтов в сфере разрешения коммерческих споров происходит очень сложно. Отечественный предприниматель, попавший в конфликтную ситуацию, более склонен обратиться за помощью к власти (арбитражный суд, нередко силовые ведомства), нежели в суд третейский или к медиатору. Принимая во внимание тот факт, что и сама процедура судебного разбирательства происходит нередко с применением норм фактического, а не легального предпринимательского права <27>.

<26> См. подр.: Лисицын В.В. “Правила игры” – деловые обыкновения современной России? // Российский судья. 2006. N 4. С. 31.
<27> См. подр.: Лисицын В.В. Легальное и фактическое предпринимательское право современной России // Российский следователь. 2008. N 15. С. 37 – 39.

Комментируя эти положения, необходимо отметить следующее: в последнее время мы с увлечением знакомимся с интересными и очень познавательными работами, посвященными западной медиации. Действительно, применяемые на протяжении многих лет в странах англосаксонской и континентальной систем права медиативные модели показали свою высокую эффективность и сыграли важную роль в формировании стабильного правопорядка. Попытки заимствования “заморских” правовых институтов уже имели место в современной российской истории, но они, как правило, заканчивались провалом <28>.

<28> См. подр. о внедрении в России американской модели траста: Дозорцев В.А. Доверительное управление имуществом (гл. 53) // Гражданский кодекс РФ. Часть вторая. М., 1996. С. 529 – 532. Аналогичная участь постигла “продолжниковскую” и “прокредиторскую” системы несостоятельности, которые не смогли найти своей достойной реализации в праве пореформенной России. Здесь мы имеем в виду крайне неэффективно работавшие (в плане защиты прав и законных интересов добросовестных участников процессуально-правовых отношений) Законы о несостоятельности (банкротстве) 1992 и 1997 годов.

Предпринимая неудачные попытки их введения, мы постоянно забываем, что российская правовая система имеет свои традиции, характеристики, систему источников и форм. Слепое копирование зарубежных, пусть очень близких нам по духу, эффективных законоположений уже создает такой дисбаланс в современной отечественной системе правового регулирования, что вреда от него больше, чем пользы <29>. В этой связи представляется обоснованным всестороннее изучение логики доктринальных положений, прежде всего дореволюционного русского процессуального права, в частности, опыта работы коммерческих судов Российской империи – центров медиации и права при разрешении торговых споров.

<29> О введении германского института предварительного обеспечения иска в российском процессуальном праве см., в частности: Лисицын В.В. К вопросу об обеспечительных мерах в арбитражном процессе // Судья. 2008. N 9(45). С. 50 – 53.