Автор статьи анализирует наличие в России условий для развития медиации. С учетом менталитета российского общества, условий существования медиации в КНР не только как способа, но и метода разрешения споров в работе делается вывод, что медиация не будет востребована в России без проведения долголетней государственной политики, направленной на формирование соответствующих стереотипов и традиций.
Одной из новаций российского законодательства стал Федеральный закон “Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)”, который был принят 27 июля 2010 г. В соответствии с ч. 2 ст. 1 этого Закона он применяется к процедурам медиации по спорам, возникающим из гражданских правоотношений, в том числе в связи с осуществлением предпринимательской и иной экономической деятельности, а также по спорам, возникающим из трудовых правоотношений и семейных правоотношений. А это означает, что к медиации могут прибегнуть как юридические лица, так и граждане. И медиатор может выступить посредником в споре между юридическими лицами (экономические споры), между гражданами (семейные споры), между юридическими и физическими лицами.
По мнению разработчиков законопроекта, введение процедуры медиации снизит конфликтность отношений гражданского оборота, а также существенно разгрузит российскую судебную систему и сориентирует страну на формирование гражданского общества. Представители общественности, поддерживая разработчиков в их мнении в отношении этого Закона, также считают, что возрождение и активное использование примирительных процедур (в частности, медиации) при урегулировании правовых конфликтов является инновационным направлением в развитии отечественной юриспруденции, важным вкладом в дело укрепления правовой культуры российского общества, непреложным условием успешного социально-экономического роста нашей страны.
Достигнет ли Закон своих целей, будет ли он эффективным? Первые итоги, подведенные 14 мая 2012 г. участниками “круглого стола” на тему “Федеральный закон “О медиации” – один год практики правоприменения и перспективы развития законодательства о медиации”, проводимого Ресурсным центром медиации, свидетельствуют, что за время, прошедшее после введения в действие Закона, деятельность в области продвижения процедуры медиации в целом свелась к подготовке кадров и ряду частных инициатив. По этой причине применение процедур медиации носит не массовый, а исключительно единичный характер. Закон пока не оказал значимого влияния ни на снижение уровня судебной нагрузки, которая в Российской Федерации является достаточно высокой, ни на развитие правовой культуры. К основным причинам, обусловившим неудовлетворительное положение в области развития примирительных процедур, относятся выявленные в ходе применения проблемы в сфере правового регулирования, в силу действия которых законодательная база требует уточнения и изменения, а также отсутствие государственной программы развития примирительного посредничества в России .
С последним утверждением сложно согласиться, поскольку, по сути, оно означает, что “отсутствие практики выявило проблемы правового регулирования”.
Эффективность Закона во многом зависит от готовности общества воспользоваться им так, как его задумывали разработчики, поскольку действие этого Закона носит диспозитивный характер, и большинство норм этого Закона является нормами управомочивающими. Нормы этого Закона могут быть реализованы по воле юридических лиц и граждан. Общество является внутренней средой действия права, от воли которого зависит действие и эффективность этого Закона. А готово ли российское общество воспринять его, существуют ли для этого соответствующие условия? От чего зависит эффективность действия права? Ответ на эти вопросы остается главным для прогнозирования эффективности действия этого Закона в России, а также для определения степени силы воли государства, необходимой для формирования в общественном сознании россиян тех ценностей, которые отражены в Законе.
Эффективность действия права прежде всего выражается в стабильности отношений, урегулированных соответствующими правовыми нормами. Право либо закрепляет уже сложившуюся стабильность, либо имеет целью формирование новых для общества отношений.
Среди теоретиков и практиков распространены две основные точки зрения на значимость и судьбу упомянутого Закона. Одни считают, что этот Закон будет эффективным, другие – недействующим. Ко вторым относится и автор настоящей статьи.
Сторонники этого Закона считают, что он является отражением тех процессов и явлений, которые происходят в настоящее время в нашем обществе и государстве. В качестве доказательства приводят официальную статистику, отражающую деятельность российских арбитражных судов, в части прекращения производства по делам в связи с заключением сторонами споров мировых соглашений. Так, в соответствии с такой статистикой в 2007 г. прекращено производство в связи с утверждением мирового соглашения по 2,5% дел (от общего количества рассмотренных дел в первой инстанции), в 2008 г. – 2,7%, в 2009 г. – 3,5%, в 2010 г. – 3,3%, в 2011 г. – 2,8%.
Этот аргумент относится к субъектам предпринимательства, которыми являются в основном юридические лица. Количество заключенных мировых соглашений не может стать критерием оценки готовности предпринимателей прибегать к процедурам медиации, поскольку процедура примирения сторон по своей природе является институтом предпринимательских отношений, а не процессуальных. Критерием готовности предпринимателей прибегнуть к процедуре медиации могла бы стать информация о количестве споров, которые предприниматели разрешили на основе переговоров, которые зачастую осуществляются в форме “телефонного звонка”, что, очевидно, невозможно.
Другие сторонники Закона, наоборот, считают, что включение в действующее российское законодательство положений о примирительном посредничестве отвечает многолетней отечественной правовой традиции, которая была необоснованно прервана двадцать лет назад. Таким образом, они сами подтверждают, что в современном обществе традиции обращения к медиатору не существует.
Н. Максимова делает вывод о парадоксальной ситуации, сложившейся в России. По ее мнению, парадокс заключается в том, что эта “новая” услуга (медиация. – Прим. авт.) на самом деле применяется давно, однако в нашей стране пока многими воспринимается с недоверием. В качестве доказательства “спроса услуги” она приводит обращение к посредникам с просьбой помочь в разрешении конфликта в качестве исторической традиции (например, обычай у народов Кавказа в случае серьезного спора выслушивать решение старейшин).
В связи с этим она пишет: “Специалисты надеются, что закрепление условий проведения и правил медиации на законодательном уровне повысит популярность услуги, которая широко распространена на Западе”. В то же время ею отмечается, что, по мнению специалистов, основным препятствием в данном случае является проблема доверия граждан: государственные органы, безусловно, гораздо более авторитетны, нежели частные лица.
Действительно, примирение сторон, в том числе и при участии “третьего лица”, является “нормальным” и “обыденным” поведением. В силу сложившихся традиций у некоторых народов действительно примирение носит более эффективный характер. Особенно это наблюдается в тех обществах, в которых старшее поколение имеет особый авторитет. Обращение к старейшине является особой ментальной константой некоторых народов.
Если в обществе сложились определенные традиции примирения, основанные на моральных нормах, обычаях, то новый Закон не сможет увеличить количество таких случаев и не заставить спорящие стороны заключать письменное соглашение о применении процедуры примирения.
Сторонники Закона мотивируют и тем, что активное развитие процедур медиации происходит и на постсоветском пространстве, в частности: в Казахстане и Молдове. По их мнению, наибольших успехов в деле возрождения примирительных процедур добились власти Республики Беларусь, которые в 2004 г. разработали и в 2008 г. ввели в действие законодательную модель судебного посредничества.
Но принятие законодательства в странах СНГ еще не свидетельствует о его “спросе” среди населения и о его эффективности.
Для того чтобы предположить судьбу медиации в России, необходимо учитывать особенности российского общества, его ценности, стереотипы, традиции и обычаи. Каждое из этих явлений является формой проявления менталитета и обладает регулятивной функцией. В результате регулирования отношений со стороны права его функции вступают во взаимодействие с функциями менталитета. Взаимодействие права и менталитета может быть позитивным, а может быть и негативным. К позитивным явлениям относятся ситуации, когда общество “воспринимает” правовые нормы и следует им, поскольку их содержание соответствует ментальным представлениям. К негативным – в результате “фильтрации” менталитетом внешних духовных явлений общество может игнорировать правовые нормы: либо нарушать обязывающие или запрещающие нормы, либо игнорировать уполномочивающие.
Для того чтобы результат взаимодействия был позитивным и новый правовой институт нашел отклик и реализацию в обществе, необходимо, чтобы содержание норм права соответствовало содержанию ценностей, стереотипам, традициям и обычаям общества. Идеальным примером этого является китайское общество.
В КНР существует богатый опыт медиации, о чем мы уже писали. Этому способствовали следующие условия.
1. Особенности менталитета китайской нации, сформированные в большей степени под влиянием конфуцианства. В соответствии с его идеями человек не должен настаивать на своих нравах, поскольку долг каждого – стремиться к согласию и забывать о себе в интересах всех. Согласно сложившейся в Китае практике конкретное разрешение спора должно отвечать справедливым и гуманным чувствам, а не быть втиснутым в рамки определенной законодательством юридической схемы. Под влиянием конфуцианского учения стереотипом китайского общества является убеждение, что “на переднем плане должны находиться воспитание и убеждение, а не власть и принуждение”.
2. Ментальные особенности китайцев обусловили значительную роль в регулировании отношений не права, а традиций.
3. Еще двадцать лет назад в Китае обращение в суд считалось постыдным. Человек, у которого был опыт разбирательства в суде, выглядел как “белая ворона”.
4. Суды не имели большого авторитета среди населения как место, где можно было бы разрешить спор. Суды являлись инструментом диктатуры пролетариата и средством реализации политических целей партии и правительства, кадры на должности судей подбирались не по профессиональному критерию, а по политическим убеждениям. В законодательстве Китая не было требования, чтобы судья имел высшее юридическое образование. Ключевым моментом в рабочем отчете, выпускаемом каждый год Верховным народным судом для Всекитайского собрания народных представителей, было то, как суд применил центральную установку партии и правительства.
Тем не менее в последнее время многие авторы отмечают, что в Китае увеличилось количество споров, передаваемых на разрешение судов. Молодое поколение предпочитает суд в качестве наиболее эффективного способа разрешения споров. Так, например, среди 476 студентов – граждан КНР, обучающихся на четвертом курсе специальности “Мировая экономика” и “Коммерческое дело” в ГОУ ВПО “Владивостокский государственный университет экономики и сервиса”, был проведен опрос. На вопрос, какой самый лучший способ разрешения споров между китайцами, 254 (53%) ответили – суд, 104 (22%) – народные примирительные комиссии, 118 (25%) – переговоры между спорящими сторонами.
Возрастающая роль суда в деле разрешения споров в глазах китайцев объясняется следующими причинами:
1) за последние тридцать лет в Китае сформировалась система права, которая стала весомой альтернативой традиционному китайскому праву;
2) современное право Китая стало регулировать отношения не только между гражданами, но и между гражданами и государством;
3) развивается система престижного юридического образования;
4) возрос профессионализм судей.
Анализируемый опыт КНР косвенно подтверждает, что в отсутствие в российском обществе практики медиации, а следовательно, определенных стереотипов поведения, традиций, медиация не найдет широкого применения. Если все же государство заинтересовано в распространении медиативной практики в российском обществе, ему потребуется твердая государственная воля и целенаправленная работа в рамках государственной правовой политики. И возможно, через столетие в российском обществе сформируется традиция спорящих обратиться к медиатору с целью налаживания конструктивного диалога и совместными усилиями, прояснив глубинные интересы, найти взаимоудовлетворяющее решение.
