Алкогольные психозы – особенности возникновения и протекания
Алкогольные душевные расстройства принадлежат к числу частых заболеваний, имеющих большое значение по тяжести вызываемых изменений, в очень многих случаях приводящих к картине полной инвалидности личности. Особое положение алкогольных расстройств в ряду других психозов как в клиническом отношении, так и по серьезности последствий для нервно-психической сферы больных, подпавших под губительное действие алкоголя, определяется прежде всего тем, что в данном случае вредитель испокон веков вошел в обиход человечества под обманным обликом утешителя и друга, роль которого в действительности сводится к постепенному разрушению нервной системы и всего организма.
Чтобы понять все трудности, которые стоят здесь перед врачом при лечении, нужно учесть особенности, характеризующие действие алкоголя вообще и влияние его на нервно-психическую сферу. Нужно учесть прежде всего тот факт, что здесь труднее, чем где бы то ни было, указать момент, с которого начинается психоз в собственном смысле.
От легких изменений в психике при первом случайном и незначительном опьянении до картины неизлечимого слабоумия существуют все периоды, мало заметные в течение небольшого промежутка времени не только больному, но даже окружающим. Затем нужно принять во внимание, что в качестве экзогенного фактора алкоголь по существу должен считаться устранимым, но эта устранимость имеет место лишь в самой небольшой мере. По отношению к другим экзогенным причинам, инфекциям, профессиональным интоксикациям, перегрузке в работе, психической травматизации врач находится совершенно в иных условиях, так как в своей работе он может привлечь на помощь сознание и волю пациента. Если борьба по устранению из жизни перечисленных моментов и не всегда увенчивается полным успехом, то причина этого заключается в трудности изменения внешних условий, а не потому, что на пути к этому стоят какие-либо непреодолимые препятствия в личности больного. Между тем при алкоголизме дело обстоит совершенно иначе.
Под влиянием алкоголя возникают в организме такие изменения, которые совершенно меняют установку на окружающее и уменьшают для человека возможность владеть положением и обстоятельствами. Роль алкоголя в этом отношении легко уяснить, если проанализировать, к каким последствиям ведет отравление им в сложном комплексе процессов возбуждения и торможения, протекающих в нервной системе, причем алкоголь в смысле действия на нервную систему можно приравнять к другим наркотическим средствам.
Первым и непосредственным результатом интоксикации является торможение тех мозговых функций, которые являются наиболее сложными и которые по общему правилу всегда страдают в первую очередь. Тормозящему действию прежде всего подвергаются задерживающие влияния, благодаря чему происходит облегченный переход возникающих в рефлекторной дуге возбуждений в сторону движения. Отсюда очень большая говорливость, свойственная состоянию опьянения, будет ли оно вызвано алкоголем или другими наркотиками.
Так как торможению подвергаются более всего высшие психические процессы, то особенно страдает координирование отдельных действий с точки зрения ближайших и более отдаленных целей, чувство меры и такта; преобладающее значение получают низшие влечения, соответственно чему в разговоре и поведении на первый план выступает тенденция к подчеркиванию и отстаиванию своих интересов и желаний в ущерб другим, к получению возможно большего количества удовольствий, и притом преимущественно в смысле удовлетворения грубых инстинктов, среди которых половой занимает очень видное место.
При таких условиях естественно, что речевое возбуждение весьма мало продуктивно и носит характер балагурства с стремлением к юмору, к неуместным и грубым шуткам. Такими же чертами окрашено и поведение больного, в котором очень много легкомыслия, цинизма и эротизма при общем увеличении импульсов к действию.
Одновременно происходит торможение анализаторных функций с расстройством восприятия и усвоения в смысле замедления и затруднения, с понижением точности и неспособности усвоения сложного комплекса впечатлений. Притупление общей чувствительности в связи с вышеизложенными моментами лежит в основе ничем не мотивированной веселости, эйфории. К числу явлений, зависящих в основе от торможения известных центров, нужно отнести и ускорение пульса и расширение кожных сосудов, дающие гиперемию, и субъективное чувство согревания при общем точно установленном понижении температуры тела.
Интенсивность этих явлений идет параллельно количеству принятого алкоголя, возрастая вместе с ним и принимая все больше характер паралича. Больные в состоянии тяжелого опьянения своим бессмысленным поведением, резко выраженными расстройствами артикуляции, бессвязной речью, дрожанием языка и рук чрезвычайно близко напоминают страдающих прогрессивным параличом помешанных. При еще большей степени отравления, вследствие угнетения до полной остановки деятельности коры полушарий, наступает состояние тяжелой бесчувственности, а дальше парализуются и центры дыхания, кровообращения, и наступает смерть.
Даже и резко выраженная картина изменений в нервно-психической сфере, если она была вызвана однократным алкогольным отравлением, может сгладиться без всякого остатка. Но при повторном действии алкоголизация ведет все к более тяжелым и стойким расстройствам, которые в известный период алкоголизма, ставшего хроническим, не исчезают вместе с прекращением действия яда и в лучшем случае только делаются менее интенсивны.
В этом периоде приходится считаться не только с отравлением, но и его последствиями в виде дегенеративных явлений в нервных элементах, дающих в конце концов стойкие разрушения. Вследствие ослабления способности к сопротивлению те же дозы дают более резко выраженную картину отравления, причем изменяется самый тип реагирования на отравление: процессы возбуждения и торможения обнаруживают всо большую тенденцию к иррадиации, в результате чего угнетение, свойственное опьянению, касается не только более высоко стоящих функций, но распространяется на всю кору, давая оглушение и затемнение сознания иногда с двигательным возбуждением—картину так называемого патологического опьянения.
В дальнейшем вместе с большими дегенеративными изменениями во всех системах органов глубоко расстраивается обмен веществ, последствием чего является новое и все более значительное отравление организма. В результате развиваются явления, вызванные не непосредственно, алкоголем как таковым, а токсинами, источником происхождения, которых являются дегенеративные изменения в печени, почках, вообще во всем организме.
Соответственно этому болезненные расстройства являются не столько алкогольными, сколько, так сказать, металкогольными. Таким образом нервная система находится под влиянием, с одной стороны, наркотика, с другой стороны—тех ядовитых продуктов, которые образуются в результате расстроенного обмена.
Хотя последние образуются в самом организме, все же по отношению к нервной системе являются, как и алкогольное отравление, экзогенией. При известной силе отравляющего воздействия, которое в данном случае является комбинированным, развивается картина, по существу представляющая возбуждение психосенсорной сферы и клинически выражающаяся в делириозном состоянии, известном под именем белой горячки. Делирии являются типовой реакцией на отравление, так как более или менее одинаковы при различных интоксикациях (алкоголь, кокаин, веронал, индийская конопля), равно как и при инфекциях. Нужно думать, что в зависимости не столько от характера отравления, сколько от его интенсивности и большей или меньшей быстроты воздействия обнаруживается расстройство деятельности то одних, то других мозговых аппаратов, в зависимости от чего и происходит развертывание-клинической картины.
При белой горячке, равно как и при других делириях, приходится считаться главным образом с явлениями раздражения психосенсорной зоны, причем личность в целом не представляет изменений и сознание «я» как таковое не отпадает. В соответствии с этим картина делирия, возникающая в первый раз, обычно проходит, не оставляя после себя видимых последствий. При более длительном отравлении вместе с повторением делириозных реакций обычно выступает расстройство деятельности все новых аппаратов в мозгу, вследствие чего изменяется и клиническая картина.
Все отравления ведут к появлению в организме новых ощущений, которые в остром периоде зависят от непосредственного действия яда, в хронических—также от влияния продуктов обмена. Глубокие расстройства вегетативной нервной системы с появлением большого количества неприятных ощущений представляют постоянное явление при всех хронических отравлениях. Они изменяют самочувствие, меняют и восприятие окружающего. Доминирование неприятных ощущений вместе с свойственными всем отравлениям галлюцинаторными переживаниями легко может при известных условиях привести к неверным заключениям в оценке окружающих явлений, иными словами—к бредовым идеям; необходимая предпосылка к тому создается ослаблением деятельности корковых механизмов, которые вследствие длительного и интенсивного отравления понемногу разрушаются в самой основе. Пока корковые аппараты остаются на высоте, как бы ни были интенсивны различные неприятные ощущения и как бы ни были ярки галлюцинации, эти болезненные переживания остаются как бы локализованными, изолированными от остального содержания сознания и находят себе критическую оценку.
Если же деятельность коры под влиянием отравления, ведущего к структурным изменениям в ней, все ослабляется, то наступает момент, когда ощущения и галлюцинации в связи с изменением самочувствия определяют собой интерпретацию окружающего, делая ее бредовой. Существуют различные механизмы бредообразования, каждый из которых более или менее типичен для определенной группы заболеваний. Несомненно можно говорить о катестезическом бредообразовании, в котором большую роль приходится приписывать изменению органических ощущений и который можно считать типичным для всех хронических отравлений. Особенно резкое поражение при этом центров вегетативной нервной системы имеет большое значение также для изменения личности.
Последнее особенно отчетливо выступает при инфекционных заболеваниях и прежде всего при эпидемическом энцефалите, но в сущности те же явления приходится наблюдать и при отравлениях. Психические изменения после эпидемического энцефалита чрезвычайно близки к известным картинам психопатий, для которых принимается эндогенное происхождение. При эпидемическом энцефалите они объясняются возбуждением подкорковых узлов, вызванным инфекционным процессом, и нарушением контактов с корой, но такой же сдвиг имеет место и при отравлениях, например алкоголизме или кокаинизме, с той только разницей, что хотя акцент и здесь стоит на поражении центров вегетативной нервной системы, но затронута также и кора. Картина психической дегенерации, свойственная алкоголизму и вообще наркоманиям, также характеризуется усилением влечений низшего порядка, в особенности полового, подчеркиванием эгоистических тенденций, эгоистическими установками и ослаблением задержек, допускающим возможность и воровства, и обмана, и насилия. Чем длительнее отравление, тем резче явления психической дегенерации и тем больше разрушения мозга и расстройства его как анализаторных, так и интегрирующих функций, равно как и все меньше возможность образования новых условных рефлексов.
При этом дело не ограничивается только одним количественным нарушением, но и наблюдаются общие расстройства функционирования с характером упадка. При исследовании процессов возбуждения нередко оказывается, что сравнительно слабые раздражения дают очень сильный эффект, тогда как сильные остаются совершенно без результата. Изложенная схема действия наркотических средств и в частности алкоголя дает возможность легче усвоить отдельные клинические картины, развивающиеся на почве алкоголизма, именно острого опьянения, хронического алкоголизма, белой горячки и затяжных алкогольных психозов.
Состояние алкогольного опьянения (ebrietas)
К тому, что сообщено в предыдущем о действии алкоголя вообще, к характеристике алкогольного опьянения остается прибавить сравнительно немного. Очень большое количество исследований, произведенных как над алкоголиками в собственном смысле, так и над лицами, которым давалось определенное количество алкоголя с целью проследить его действие, дало возможность получить по этому вопросу исчерпывающие данные. В особенности ценными оказались результаты психологического эксперимента, выяснившего характер интеллектуальных изменений и их зависимость от продолжительности и интенсивности интоксикации. Зрительные восприятия очень много теряют в точности, причем уменьшается и количество воспринятых впечатлений. Усвоение также страдает в смысле замедления, общего затруднения и допущения значительного количества ошибок.
При этом усвоенный материал удерживается в памяти сравнительно более короткое время. При чтении отрывков с пропущенными словами и слогами последние вставляются очень часто неверно. Течение ассоциаций как будто ускорено, но обращает на себя внимание преобладание ассоциаций по внешнему сходству; можно определенно говорить о большой легкости подыскивания рифм.
Возможно появление отдельных галлюцинаций и иллюзий. Характерно повышенное мнение о себе с стремлением к хвастовству и выставлением себя как пример другим. Часто при атом проскальзывает подозрительное отношение к окружающим, иногда прямые обвинения, что они не отдают больному должного, не понимают благородства его намерений. В двигательной сфере можно отметить ослабление задержек, в результате чего больные все время находятся в состоянии известного возбуждения.
Они громко и быстро говорят, часто смеются, поют песни, усиленно жестикулируют, не сидят на месте, нередко принимаются плясать, требуют вина, приглашают пить других, иногда заставляют лить жену, детей. Они обычно не склонны оставаться у себя дома, а стремятся в общественные места, в пивные, вообще туда, где они могут найти себе собутыльников и собеседников, которые слушали бы их и понимали. Для уяснения психологии людей в состоянии опьянения помимо облегченного перехода к движению нужно принять во внимание также их эмоциональную сферу, которая находится все время в несколько приподнятом и неустойчивом состоянии.
Основным является наклонность к беспричинной веселости, иногда сменяемой довольно большой раздражительностью, изредка плаксивостью.
Характерен своеобразный юмор, наклонность к грубым шуткам, причем предметом их нередко бывает сам больной. На общем фоне известного возбуждения очень обычны аффективные движения, взрывы очень большого возбуждения, иногда с агрессивностью и совершением актов жестокого насилия. Нападение на других может иметь место и без видимых проявлений аффекта в силу какой-то импульсивности.
Помимо нападения на своего противника в споре в состоянии большого раздражения могут быть неожиданные и ничем не вызванные случаи агрессивности, иногда стремление нанести повреждения самому себе или даже покушение на самоубийство.
Сказанным относительно психопатологии опьянения объясняются и социальные установки алкоголика, опасность его как для себя, так и для других, характерные черты совершаемых им преступлений. Большая возбудимость и ослабление задерживающих влияний являются причинами того, что пьяные—самые частые нарушители тишины и порядка. Так как их инстинктивно как раз влечет из дома туда, где больше людей, то обычно оказывается, что громадное большинство случаев буйства и скандалов в общественных местах устраивается именно алкоголиками. Естественно также, что в состоянии опьянения особенно легко совершаются ничем не вызванные оскорбления словами и действиями лиц, часто совершенно незнакомых, нападения, причем нередко пускаются в ход ножи, совершенно не мотивированные убийства, битье стекол и словом все те действия, которые обозначаются именем хулиганства.
Статистика разных стран указывает на определенные корреляции, которые существуют между опьянением и совершением разных преступлений.
Весьма характерно, что наибольшее количество последних при прежней неделе совершалось по субботам и воскресеньям, т. о. в дни, когда опьянение бывает особенно сильно и часто. Следующим по частоте преступлений днем являлся понедельник.
Аналогичные корреляции существуют между опьянением и такими преступлениями, как растраты, воровство, половое насилие. В зависимости от индивидуальности картина опьянения далеко не всегда одинакова. Чаще всего бывают только что описанные явления возбуждения, иногда довольно близко напоминающие маниакальные состояния; отличительными пунктами могут служить недостаток продуктивности, расстройство восприятия и усвоения при опьянении, а также дрожание. В некоторых случаях опьянения возбуждение бывает очень интенсивным с резко выраженной агрессивностью и общим оглушением, причем все явления, продолжающиеся несколько часов, обычно заканчиваются сном, а при пробуждении больной оказывается не в состоянии вспомнить, что с ним было во время опьянения. Принято обозначать такие состояния как патологическое опьянение.
Иногда оно наступает сравнительно от небольшого количества спиртных напитков, что заставляет думать о наличии особого предрасположения. Опыт показывает, что особенно часто такие состояния бывают у эпилептиков, больных с травматическим неврозом, психопатов разного рода, иногда у лиц, перенесших тяжелую травму головы. Иногда наступлению такого патологического опьянения способствует сильная жара.
В некоторых случаях при опьянении с самого начала появляется оглушение, угнетение всех функций и сравнительно быстро наступает сон.
Опьянение само по себе, если в организме не произошло под влиянием длительного отравления каких-нибудь тяжелых дегенеративных изменений, проходит, в особенности после сна. При наличии изменений со стороны сердца и сосудов, в особенности, если количество выпитого очень велико, может наступить прямая опасность для жизни и даже смерть. Опасность особенно велика для старых субъектов, а также детей.
Чрезвычайно также опасны отравления денатуратом (ханжой) и другими суррогатами. Нужно однако заметить, что часто встречаются лица, могущие как будто бы без особенных последствий для себя выпить сразу огромное количество спиртных напитков, несколько литров пива, 2 или 3 бутылки водки. Летальный исход может наступить и не вследствие опьянения как такового, а потому, что пьяный в гораздо большей степени, чем трезвый, подвергается опасности замерзнуть, утонуть, попасть под трамвай или автомобиль, может упасть откуда-нибудь с высоты.
Хронический алкоголизм
Влияние алкоголя на нервную систему при длительном употреблении носит в общем тот же характер, но отличается стойкостью и неустранимостью наступающих в конце концов изменений. Работоспособность падает все больше во всех отношениях, причем вначале устранение алкоголя дает восстановление прежнего состояния интеллекта, но в дальнейшем и при таких условиях общий уровень его оказывается пониженным. Крепелин по отношению к способности решать арифметические задачи доказал это и экспериментально.
Отравление алкоголем, продолжающееся в течение 12 дней, дает, хотя и не сразу, заметное понижение продуктивности интеллектуальной работы. В течение последующих 5 безалкогольных дней работоспособность восстанавливается, но далеко не до прежнего уровня. Следующий период отравления опять дает ее понижение.
При длительном отравлении алкоголем вследствие наступления в нервной системе деструктивных изменений происходит общее понижение интеллекта, соображения, критики, памяти и изменение всей психической личности. Эта психическая дегенерация алкоголиков характеризуется главным образом общим притуплением нравственного чувства, чрезвычайно резко выраженным эгоизмом с полным безразличием к интересам близких и к выполнению своих обязанностей. Больной все больше делается рабом своей привычки к вину и не может в конце концов без него обходиться. Чтобы удовлетворить потребность, которая становится непреодолимой, он пропивает все заработанные деньги, не оставляя часто ничего на содержание своей семьи.
Очень часто дело не ограничивается этим, и пропивается все имущество, не исключая самых необходимых предметов, обуви и одежды. Доведя благодаря своему пьянству жену и детей до крайней нищеты, больной однако не склонен считать себя алкоголиком и не видит в своем поведении ничего особенного. Характерно в этом отношении, что всем алкоголикам свойственно преуменьшать размеры выпитого.
Типичны такого рода замечания больного, выпивающего громадное количество водки: он пьет, как все, он выпивает не больше того, что требуется для возбуждения аппетита и поддержания сил, он никогда не напивается до бесчувствия, нельзя же не выпивать по рюмочке, перед обедом и ужином или с товарищами. При этом в положении больного всегда оказываются обстоятельства, не только оправдывающие употребление спиртных напитков, но даже делающие его необходимым.
Чем бы ни занимался алкоголик, в его профессии всегда найдутся особые причины для того, чтобы пить: литейщик и кочегар должны пить потому, что работают «в самом пекле», ломовой извозчик должен пить, чтобы не замерзнуть, торговец и делец должны пить, чтобы иметь успех у своих клиентов, артист пьет для храбрости перед выходом на сцену, служитель анатомического театра, постоянно находясь среди трупов, должен пить вино, чтобы «промочить свою аорту», наконец и домашняя работница должна выпить «с устатку» свою полбутылочку, так как «только в этом ее утешение». То же самое относится ко времени года и погоде. Каковы бы они ни были, в них всегда найдется что-нибудь, делающее питье вина совершенно необходимым. Если же больной должен признаться, что он выпивает все-таки лишнее, то для этого всегда находится объяснение. Виноватыми оказываются или тяжелые обстоятельства, непомерная работа, неприятности, непонимание со стороны близких и прежде всего жены.
Большое значение в психологии алкоголика имеют моменты, которые можно рассматривать как психическую реакцию на изменение положения его в трудовом коллективе и семье.
Падение работоспособности вместе с частыми прогулами, естественно, ведет к уменьшению заработка, а иногда и к потере его. Алкоголик утрачивает свое прежнее положение, должен перейти к другим, хуже оплачиваемым видам труда и в конце концов остается без работы.
Вышеуказанные особенности алкогольной психологии мешают больному видеть истинную причину разрушения своего материального благополучия и постепенного опускания на дно; он склонен винить в своих несчастиях окружающих. Естественные несогласия с женой с неизбежным расстройством прежних отношений часто вызывают озлобленное отношение к ней. При этом, так как обычная у алкоголиков импотентность ведет к нарушению брачных отношений, создается благоприятная почва для развития бреда ревности.
Расхождению с женой способствует все более развивающееся ослабление нравственного чувства, беспорядочное поведение, частые измены, постоянные скандалы, устраиваемые в семье. В результате меняется совершенно весь прежний облик, и вместо уважаемого всеми работника и хорошего семьянина налицо оказывается человек, своим стремлением во что бы то ни стало утолить свою жажду к вину толкаемый на путь обмана, воровства, иногда насилия и грабежа, человек, который вследствие утраты своей связи с коллективом становится нередко нищим, бродягой и правонарушителем.
Очень часто алкоголики являются причиной того, что начинает пить не только жена, но и дети. Здесь прежде всего приходится считаться с влиянием дурного примера: иногда детям, начиная с малых лет, дают спиртные напитки «для здоровья», иногда отец-алкоголик даже заставляет пить детей силой.
В психиатрической клинике II ММИ было трое детей 10, 6 и 3 лет, которые все пили спиртные напитки, причем двое старших обнаружили все явления привыкания; у девочки 6 лет наблюдались также судорожные припадки.
Картина психических изменений на почве хронического алкоголизма, включая в себе много обязательного для всех случаев, может в значительной мере варьировать в зависимости от того, что на первый план выдвигаются то одни, то другие симптомы. В результате этого в рамках того же хронического алкоголизма могут получиться отдельные формы, представляющие известную самостоятельность. К числу их нужно отнести бред ревности алкоголиков и так называемый алкогольный псевдопаралич.
Отдельные идеи ревности высказываются очень часто алкоголиками, но иногда они бывают чрезвычайно обильны, стойки и как бы исчерпывают собой всю картину болезни, отражаясь на всем поведении больного. Бред ревности отчасти питается соответствующими галлюцинациями, но в большей степени стоит в связи с общими изменениями психической личности алкоголиков. У больного на фоне известного ослабления интеллекта и изменения характера понемногу складывается убеждение в том, что жена ему изменяет, пользуясь отсутствием его из дому. Ему кажется, что она стала к нему как-то подозрительно холодна, получает какие-то письма, перешептывается с мужем соседки. На постели он часто находит какие-то странные пятна.
Бредовые идеи держатся стойко, несмотря на то, что действительность не дает никаких оснований для каких-либо подозрений, причем от последних не спасает даже и престарелый возраст жены. Больной устанавливает слежку за ней, требует объяснений, грозит и нередко делает нападения. В дальнейшем обычно имеют место стушевывание бреда и успокоение больного параллельно нарастанию явлений слабоумия.
В некоторых случаях больные всего обращают на себя внимание симптомы дементности вместе с неврологическими признаками, зависящими не столько от алкоголизма, сколько от присоединяющихся артериосклеротических изменений. При наличии неравномерности зрачков и ослабления световой реакции, расстроенной речи, дрожания языка и рук, повышения сухожильных рефлексов картина болезни может напоминать прогрессивный паралич помешанных. В таких случаях иногда говорят об алкогольном псевдопараличе.
Конечно это только одна из разновидностей в течении хронического алкоголизма.
Очень часто дело не ограничивается описанными изменениями в психике, но развиваются различные явления, иногда носящие характер острых реакций, иногда же представляющие длительные психозы. В первую группу нужно отнести прежде всего судорожные припадки, которые развиваются при опьянении у хронических алкоголиков и на которые нужно смотреть как на судорожную форму реакции нервной системы на отравление. По своей форме они вполне соответствуют эпилептическим, так как сопровождаются полной потерей сознания, судорогами всего тела, нередко прикусыванием языка и упусканием мочи. Что это не эпилепсия в собственном смысле, нужно судить по тесной связи, которая существует между опьянением и припадками, последние появляются только при алкогольной интоксикации и вместе с ней исчезают.
Сюда не относятся конечно те случаи, когда алкоголь способствует только выявлению эпилепсии, обусловленной в своем существе врожденными моментами и припадки которой могли бы появиться без всякого участия алкоголя. В этих случаях припадки хотя впервые и могут появиться под влиянием алкоголя, с прекращением пьянства не исчезают, а идут своим путем.
Так же нужно смотреть на явления, которые по своей структуре соответствуют истерическим. К этой группе явлений нужно отнести, кроме собственно припадков, приступы психического автоматизма или транса того же характера, что наблюдаются при эпилепсии и истерии. Пьяным свойственно покуражиться, показать всем что-то особенное.
Характерно в этом отношении выражение: выпил на грош, а накуролесил на целый рубль. Пьяному свойственно порисоваться, пожаловаться на свою судьбу, пролить слезу или даже дать приступ судорожного плача и смеха. Этот комплекс явлений, который можно назвать пьяной истерией, обыкновенно наблюдается при опьянении у хронических алкоголиков, свидетельствуя о значительных нарушениях в эмоциональной устойчивости и во всем психическом функционировании.
Большое значение имеет белая горячка—delirium tremens, на которую также нужно смотреть как на реакцию, но только более сложную и вызываемую не одним только алкоголем, но и аутоинтоксикацией, свойственной всем хроническим алкоголикам.
Так нужно думать потому, что она не развивается у алкоголиков в первые годы, как бы ни было велико количество выпиваемого, а обычно спустя целый ряд лет. Что это так, видно и из результатов некоторых исследовании, которые указывают не только на глубокие расстройства обмена вообще у алкоголиков, но и на то, что именно перед началом белой горячки в нем происходят значительные сдвиги.
Бострем показал, что в этом периоде ослабляется так называемая функциональная способность печени, играющей вообще большую роль в обезвреживании ядовитых веществ в организме.
Развитию белой горячки нередко способствуют различные, более или менее случайные моменты, травмы, в особенности травмы конечностей, острые инфекции, чаще всего пневмония, психическое потрясение. Нередко констатируется, что белая горячка развивается у алкоголика при заключении в тюрьму. Играет ли здесь роль внезапное прекращение алкоголя или психическая травматизация, остается не вполне ясным. Развитию белой горячки предшествует период предвестников: за 2—3 дня до ее начала изменяется самочувствие, появляется общее беспокойство, неопределенные страхи, расстраивается сон. Развитие самой белой горячки характеризуется появлением массовых галлюцинаций, главным образом зрения.
Больной видит около себя каких-то страшных людей, какие-то фигуры, красные лица, нечистую силу, зверей.
Ему кажется, что около него шмыгают мыши, на постели ползают тараканы или какие-то другие насекомые, в окна заглядывают какие-то люди, в комнату входят все новые лица, иногда кажется, что кругом идет война, вспыхнул пожар и все горит, по воздуху летают аэропланы. Не столь постоянны галлюцинации слуха: слышатся крики, выстрелы, бранные слова, угрозы; голоса слышатся снаружи, с улицы, из-за стены, нередко из вентиляционных отверстий, из-под пола; часто кажется, что голоса идут от кого-либо из окружающих; характерно, что голоса обычно направлены к самому больному, т. е. говорят не про него, а прямо ему, например: «Эх, ты, скотина, в тюрьму тебя, что ты наделал, убирайся вон, все равно тебе не жить», и т. п. Большую роль играют галлюцинации осязания и общего чувства. Больному кажется, что по нему ползают насекомые, что его кусают собаки, что его хватают за ноги, колют его иглами, режут.
Характерно также, что галлюцинации чаще всего бывают комбинированными, относящимися к различным органам чувств: очень часто больной переживает целые сцены. В связи с этим стоит очень существенный признак белой горячки—это чрезвычайная яркость галлюцинаций, носящих для больного характер полнейшей реальности. Это видно из эмоциональной реакции больного на галлюцинаторные переживания и из всего его поведения. Так как галлюцинации но своему содержанию большею частью носят неприятный для больного характер, то чаще всего приходится наблюдать, что больной со страхом от чего-то отстраняется, убегает от преследующих его зверей, отвечает на чью-то брань, сам кому-то грозит.
Иногда больному кажется, что его дразнят; какая-то рожа показывает ему язык; ему показывают какие-то смешные картины. Больной весь охвачен галлюцинаторными переживаниями, в чем заставляет убедиться самое беглое наблюдение; он встряхивает одеяло и простыню, чтобы удалить оттуда воображаемых насекомых, он ловит в воздухе каких-то птиц, отгоняет набрасывающуюся на него собаку. Очень часто бывает притом, что больной в своих галлюцинациях переживает какую-нибудь привычную для него ситуацию. Говорят об алкогольном профессиональном бреде в таких случаях, когда больному кажется, что он находится в трактире со своими собутыльниками или у себя на работе.
Характерны также для галлюцинаций больных белой горячкой разнообразие и сменяемость переживаемых картин и возможность вызвать галлюцинации того или другого содержания путем соответствующего внушения. Если например, дотронувшись до халата больного, спросить его, что это по нем ползает, то обычно он в испуге отстраняется, точно действительно что-то начинает видеть; если ему дать рассматривать совершенно чистый лист бумаги и спросить, что он там видит, он называет различных животных или передает содержание картин, которые там видит (прием Рейнхардта). Равным образом, если дать больному телефонную трубку, даже лишенную телефонного шнура, он начинает все-таки разговор по телефону (прием Ашаффенбурга).
На повышенной внушаемости отчасти основан также известный признак Липмана: при надавливании на глазные яблоки у больного появляются зрительные галлюцинации, содержание которых путем соответствующих вопросов можно направить в любую сторону.
Настроение больного всецело определяется галлюцинаторными переживаниями и именно поэтому постоянно меняется: оно то боязливое, то раздраженное, иногда повышенное и веселое или же, наоборот, плаксивое. Понятна также очень большая подвижность больных, переходящая нередко в состояние выраженного возбуждения. Все поведение при этом состоит из отдельных актов, является реакцией на то или другое галлюцинаторное переживание.
Больной вскакивает с постели, куда-то стремится, перебирает постельные принадлежности, громко поет, хохочет, пляшет, наливает вино из воображаемой бутылки и пьет, производит те или другие действия, свойственные его профессии. К вечеру беспокойство обычно делается больше в ясной связи с усилением галлюцинаций, которые часто принимают особенно устрашающий характер. В таком состоянии возможны агрессивные поступки, разрушения, покушения на самоубийство. Все сказанное делает понятным, что ночь проходит без сна, с резким усилением всех болезненных явлений. К числу характерных признаков белой горячки нужно отнести дрожание рук, языка и всего тела, откуда и происходит латинское название болезни—delirium tremens.
Особенно ярко выступает дрожание при попытках письма или при проведении прямой линии.
При соматическом исследовании часто находят расширение сердца, учащенный пульс, белок в моче, иногда индикан и уробилин. Температура тела нередко бывает повышена на несколько десятых, а в некоторых случаях может доходить до 38 и даже до 40° (delirium tremens febrile).
В большинстве случаев болезнь через 3—4 дня, иногда несколько более, оканчивается выздоровлением. Обычно наступает сон, по пробуждении от которого больной оказывается спокойным, сознательным и свободным от галлюцинаций. Такой исход наступает даже в случаях, когда не прекращается употребление вина.
Выздоровление может быть ускорено снотворными. Сравнительно редким, но возможным исходом является смерть, обычно наступающая от ослабления деятельности сердца.
В некоторых случаях, несмотря на прояснение сознания и исчезновение галлюцинаций, довольно долго, в течение нескольких дней или даже нескольких недель, могут высказываться отдельные бредовые идеи, являющиеся отражением галлюцинаторных переживаний. Такой резидуальный бред обычно понемногу стушевывается. Бывают случаи, когда по истечении обычного срока не наступает выздоровления, а галлюцинации, хотя несколько и уменьшаются, но не проходят и продолжаются долгое время.
Вместе с тем наступает некоторая перемена в их характере, причем на первый план начинают выдвигаться галлюцинации слуха. В таких случаях говорят о затяжной белой горячке или применяют более употребительное обозначение— алкогольный галлюциноз (термин «галлюциноз» принадлежит Вернике). Нельзя однако думать, что речь идет только о более длительном течении тех же расстройств, так как имеется разница и в их структуре. Помимо галлюцинаций наблюдаются и бредовые идеи, главным образом преследования, почему Крепелин для этих случаев предлагает название алкогольное галлюцинаторное помешательство.
Как и белой горячке, этому заболеванию могут предшествовать отдельные явления из числа тех, что вообще наблюдаются у алкоголиков, именно общее беспокойство, отдельные галлюцинации.
Начало болезни не всегда острое. В картине заболевания на первом плане стоят галлюцинации, главным образом слуха. Больной слышит шум, крики, оружейную стрельбу, какие-то голоса, слышит разговор про себя каких-то лиц; иногда это диалоги, в которых обсуждаются все действия больного; большею частью его бранят, приписывают ему различные ошибки, допущенные в жизни; обвиняют его в различных преступлениях, голоса грозят ему убийством, заключением в тюрьму, иногда голоса обращаются непосредственно к нему: «Выходи, все равно от нас никуда не спрячешься, твой час настал» и т. п. Реже бывают зрительные и обонятельные галлюцинации: видятся какие-то фигуры, какие-то подозрительные лица, которые останавливаются перед окном, слышится неприятный запах. В содержании галлюцинаций преобладают неприятные для больного темы, но иногда он слышит и сочувственные ему голоса; например он слышит: «Его все-таки нужно пожалеть, беднягу, не все же он один виноват, он такой труженик». Бывает так, что между врагами и его защитниками происходят длинные дебаты; встречаются такие случаи, когда неприятные голоса слышатся с одной стороны или даже только одним ухом, например левым, а ободряющие—с другой.
Больной, сохраняя ясность сознания и способность ориентировки в окружающем, начинает высказывать бредовые идеи преследования; он приходит к убеждению, что есть какие-то люди, которые преследуют его, хотят опозорить, обвинить в государственном преступлении, засудить его за воровство, в котором он не виноват. Бред связывается с кем-либо из окружающих или больной высказывает предположение о существовании какой-то шайки злоумышленников, контрреволюционеров, грабителей. Настроение больного часто тревожное, и это несомненно находится в связи с преобладающим характером галлюцинаций; иногда же оно носит печать того тяжелого грубого юмора, который свойственен вообще алкоголикам.
Как при белой горячке, нередко бывает, что галлюцинации, напоминая собой кино, как бы имеют целью подсмеяться над больным, вышутить его, подразнить.
На поведение больного галлюцинаторные переживания оказывают влияние, но далеко не в той степени, как это бывает при белой горячке. В соответствии с этим больные не обнаруживают особенного беспокойства, но к ночи состояние как правило ухудшается, и сон бывает тревожный. Аппетит также расстраивается, в результате чего обычно наступает значительное падение в весе. Длительность алкогольного галлюциноза обычно измеряется неделями, реже—месяцами. Большею частью наблюдается выздоровление, которое наступает постепенно.
В некоторых случаях, хотя острые явления болезни стихают, и галлюцинации становятся менее интенсивны, все же выздоровление не наступает, и все больше развиваются симптомы слабоумия. Иногда говорят при этом о галлюцинаторном слабоумии пьяниц.
От алкогольного галлюциноза не легко отграничить близко стоящую к нему форму алкогольного расстройства—алкогольную паранойю, или параноидную форму алкогольного помешательства. В этих случаях с самого начала на первый план выдвигаются бредовые идеи преследования, содержание которых черпается главным образом из галлюцинаторных переживаний. Иногда при этом наблюдается наклонность к систематизации, и нередко выступает особая фантастичность бреда. Больного в течение 3 дней мучают всевозможными способами; в подвале убито несколько миллионов людей, для того чтобы наделать из человечьего мяса колбас; больному привили сифилис, в пищу кладут ему различные яды; на него действуют электрическим током. Идеи преследования перемешиваются с бредом величия.
Больной назначен первым правителем, он будет управлять пятью земными шарами, должен получить колоссальное наследство, жениться на знаменитой красавице. Сознание и ориентировка более или менее сохраняются. Такое состояние может длиться годами, причем не исключается возможность настолько значительного улучшения, что больной может быть выписан в семью и даже заниматься какой-либо работой. В других случаях все явления остаются стационарными в течение долгого ряда л?т, после чего развивается ясно выраженная картина слабоумия. Эти случаи во многих отношениях близко стоят к параноидной форме шизофрении, что впрочем можно сказать относительно хронического алкогольного галлюциноза вообще.
В особенности нелегко отграничение от тех случаев шизофрении, которые начинаются картиной белой горячки, причем в дальнейшем вместе со стушевыванием собственно алкогольных симптомов все больше вырисовывается картина шизофрении. Блейлер вообще думает, что приблизительно 10 % всех алкогольных психозов имеют шизофреническую основу. Но несомненно существование затяжных алкогольных психозов, в том числе и со сложным бредом преследования, не имеющих никакого отношения к шизофрении.
Все же нужно отметить, что в генезе алкогольных расстройств помимо отравления и самоотравления играют роль и другие моменты. Иначе нечем было бы объяснить, почему в одних случаях, как бы ни было продолжительно злоупотребление спиртными напитками, всю жизнь не наблюдается белой горячки, и дело ограничивается только явлениями хронического алкоголизма. Должны быть также какие-нибудь причины, почему в одних случаях белая горячка, хотя бы повторялась в течение жизни десятки раз, всегда заканчивается выздоровлением, в других же сразу принимает затяжной характер, а в третьих—развивается картина параноидного бреда.
Если возможны комбинированные формы с шизофренией, то, естественно, нужно думать, что может иметь место комбинирование алкогольных симптомов с явлениями, относящимися к какому-нибудь другому заболеванию, причем может измениться и самое течение алкогольного психоза. Шотцен относительно происхождения алкогольного галлюциноза думает об участии особого дегенеративного предрасположения и возможности комбинирования алкогольных расстройств с истерией и артериосклерозом. Гольдштейн большое значение приписывает тому же артериосклерозу и позднему возрасту, Бонгеффер предполагает наличность особого параноидного предрасположения, В частности для объяснения, почему в одних случаях развивается белая горячка, а в других—хронический алкоголизм, он высказывает предположение, что последний развивается у таких алкоголиков, у которых в силу особенностей врожденного склада преимущественную роль играют слуховые, а не зрительные представления.
Несомненно нужно думать об известном значении конституциональных моментов, но в конце концов вопрос остается невыясненным.
Автор В.А. Гиляровский, фрагмент книги «Психиатрия».
Читайте далее:
