6.6. Экспертная оценка основных навыков и способностей гештальт-терапевта
Такая оценка производится обычно в процессе сертификационного экзамена. Терапевт работает с клиентом (1-2 сессии по 30 минут) в условиях очной супервизии, а затем супервизор проводит 30-минутную супервизорскую сессию, в течение которой выясняет заинтересованность терапевта в супервизии, способность сформулировать супервизорский запрос, выделив свои трудности в работе, способность быть открытым для супервизии и получать от нее пользу.
В качестве основных параметров для профессиональной оценки готовности участника программы к самостоятельной работе на сертификационном экзамене могут рассматриваться следующие:
• умение терапевта побудить клиента к выявлению и формулированию терапевтического запроса;
• способность сохранять терапевтическую позицию в течение сессии;
• осознавание терапевтом собственных чувств, их связи с поведением и реакциями клиента;
• профессиональное поведение: использование соответствующих случаю интервенций, стратегий и навыков. Это адекватные представления о поддержке в гештальт-терапии, способность к поддержке и конфронтации, своевременное применение техники эксперимента в соответствии с содержанием сессии, умение работать в контексте отношений «терапевт — клиент», умение распознавать пересечение контекстов «там и тогда» (особенности поведения клиента в определенной жизненной ситуации) и «здесь и сейчас» (особенности поведения клиента на сессии), адекватная осмысленная работа с функциями self и т. п.;
• осознавание своих личностных границ, свободное движение в системе «контакт—уход»; осознавание характерных способов прерывания контакта у клиента и себя самого;
• использование собственных чувств в терапевтических целях;
• способность к феноменологическому описанию терапевтического процесса при работе с супервизором;
• осознавание связи профессиональных проблем с личным материалом;
• осознавание собственного влияния на терапевтический процесс и терапевтическую систему в целом;
• осознавание собственных потребностей и способность позаботиться о себе в ходе терапевтической сессии;
• осознавание сути взаимодействия, ролевых позиций и ожиданий, своего положения в.терапевтической системе в целом;
• осознавание альтернативных возможностей взаимодействия и вариантов работы в терапевтической и супервизорской сессии;
• возможность выхода за пределы сложившейся терапевтической системы, гибкость поведения терапевта;
• умение описать терапевтический процесс с позиции гештальт-подхода (используя понятия гештальт-теории), сформулировать терапевтическую гипотезу.
Разумеется, мало кто из начинающих терапевтов в состоянии продемонстрировать все указанные навыки и умения в течение тридцатиминутной терапевтической и супервизорской сессии. Поэтому в данной ситуации супервизору-экзаменатору очень важно иметь свою систему приоритетов и допущений, помнить об обстоятельствах собственного сертификационного экзамена и о том, что его супервизия — это работа для психотерапевта и ее основной смысл—это служение терапевтическому пространству (Шохет, 2000).
ПОСЛЕСЛОВИЕ
«Нейтральной книги по супервидению быть не может. Как терапия, так и супервидение погружают нас в мир ценностей, идей и страстей», — пишет Энтони Уильяме в своей книге «Вы — супервизор…»(2001, с. 9).
Это, конечно, касается и прочитанной вами книги. Она рассказывает и о супервизии, и о моей профессиональной жизни, и об опыте работы… Я пытаюсь осмыслить этот опыт и описать его так, чтобы гештальт-терапевты могли его использовать. Для меня, профессионального преподавателя и тренера, образовательный контекст супервизии очень важен.
Но еще больше интересуют меня поддержание психологического здоровья, полноты жизни, профессионального интереса и получение удовольствия от своей работы. Как и другие мои коллеги, обучающиеся «гештальту» через собственный опыт, я честно прохожу через все «положенные» профессиональные трудности: мои надежды и стремление «к грандиозным свершениям» сменяются вполне обоснованными сомнениями в профессиональном совершенстве, порой я испытываю серьезные физические перегрузки и просто плохо себя чувствую, накапливаются домашние проблемы, которые настоятельно требуют своего разрешения… Как жить в этой обычной профессиональной жизни по возможности полно и счастливо?
На мой взгляд, высокое качество профессиональной жизни обеспечивают безопасность, умение обращаться со своим несовершенством, а также профессиональная поддержка, способность видеть очевидное и удивляться. Кроме того, в жизни супервизора есть масса профессиональных радостей – радость от появления чего-то нового в своей работе или работе терапевта, способность юмористически воспринимать терапевтическую или супервизорскую ситуацию, азарт поиска и удовольствие восприятия эстетических или творческих моментов терапии или супервизии, радость игры и встречи с кем-то совсем иным, чем ты сам.
В самом начале супервизору следует выстроить безопасные отношения со своей организацией (права и обязанности, содержание отчетов и т. п.), а потом и с супервизируемыми терапевтами. Основой теплых и доверительных отношений будет эмоциональная открытость супервизора, его личная теплота и доступность. В таком случае супервизируемый терапевт на своем опыте, а не в теории понимает, что его откровенность полезна для обучения. Все это базируется на таком фундаменте отношений, как контракт, описывающий правила взаимодействия терапевта и супервизора.
Еще одна большая проблема профессиональной жизни – умение обходиться со своими нарциссическими тенденциями. Практически в любой книге, посвященной супервизии, мы можем найти длинный список профессиональных качеств супервизора. Это эмпатия, открытость, естественность, гибкость, сензитивность, ясность в высказываниях, интерес к работе и людям, чувство юмора, знания и компетентность, умение сотрудничать, ответственность, этичность действий, многоплановость восприятия терапевтической и супервизорской ситуации, способность работать транскультурально, умение управляться со своей тревогой, чувствительность к более широкому контексту, адекватное использование власти, экологичность, терпение, безусловное позитивное принятие, искренность, конгруэнтность, забота о терапевте…
И это далеко не все! Наверное, где-нибудь, в какой-нибудь дальней стране, такие чудесные супервизоры существуют. Но постоянное сравнение себя с этим идеальным образом особого вдохновения не приносит. Уже неполный список этих качеств наводит нас на грустные мысли о своем несовершенстве. А может быть, это и есть тот самый грандиоз-ный идеализированный образ, дважды отчужденный, по словам Карен Хорни, «от реального Я и от реального мира», живущий только в нас и наших книгах?.. В существовании этого идеального образа есть своя хитрость — быть хорошим терапевтом или супервизором означает постоянно осознавать и по-доброму относиться к своему несовершенству, неудачам в работе, ошибкам… А значит, особенно важно, чтобы все эти переживания компенсировались удовольствием от своей работы, включающим и разные чувства, и умение замечать смешные стороны многих ситуаций, и азарт поиска, и тепло человеческих отношений.
Умелое обращение со своим нарциссизмом предполагает исследование собственной профессиональной мотивации. Как именно вы захотели стать супервизором? Насколько эта мотивация определяется вашими неразрешенными конфликтами и неосознанными потребностями? Или так легче поддерживать высокую самооценку, вызывая зависть и восхищение супервизируемыхтерапевтов? Административные и педагогические аспекты работы супервизора «цепляют» неразрешенные проблемы власти и всемогущества («Я могу многое дать вам, дети мои…»).
А может быть, супервизором быть безопаснее, чем терапевтом? Или таким образом проявляется наше желание быть нужным?.. Это желание, к счастью, не всегда является серьезной психологической проблемой, если оно проработано в личной терапии и имеет осознаваемые границы: использовать накопленный опыт так, чтобы терапевту было полезно, получать от этого удовольствие и радоваться совместной работе. Поддержка других в их профессиональном росте – один из источников самоподдержки супервизора.
Но и сам супервизор нуждается в поддержке других профессионалов. Кто позаботится о супервизоре и как супервизору позаботится о себе, любимом? Можно, конечно, долго и бесплодно ругать несовершенство существующей системы профессиональной поддержки в психотерапии и тех, кто ее нам до сих пор не обеспечивает. Но супервизор, ответственно относящийся к профессиональной поддержке и само поддержке, в состоянии обеспечить ее себе сам.
Во-первых, он может проводить мониторинг своей профессиональной работы, например, делать записи супервизорских сессий. Даже прослушивание аудиозаписей дает возможность по-новому услышать себя и терапевта, заметить упущенные возможности, осознать свои чувства и мысли, вспомнить забытые реплики. Просмотр же видеозаписей предоставляет несравнимо более богатый материал для улучшения собственной работы, осознавания собственного супервизоре кого стиля, основных тенденций и стереотипов. Аудио- или видеозаписи, как и очная супервизия супервизии (при отсутствии официального супервизора — просто с коллегой, «имеющим глаза и уши»), помогут сохранить в себе профессиональный исследовательский интерес, а встреча с супервизором еще и удовлетворит потребность в присутствии другого человека, его ободрении и ином взгляде на ситуацию.
Во-вторых, любой профессионал может организовать группу взаимной поддержки, состоящую из коллег-супервизоров или терапевтов с большим опытом работы. И тогда практикующий гештальт-супервизор получит реальную возможность не только услышать одного коллегу, дающего ему обратную связь, но и создать для себя объемную (с множеством мнений, идей, оценок и реакций) интеллектуальную и эмоционально заряженную ситуацию профессионального обсуждения.
В-третьих, каждый из нас может прийти за помощью к своему личному терапевту, профессионально-бережно обращаясь со своим душевным состоянием и здоровьем. Ну и конечно, никто не отменял эмоциональной поддержки друзей и близких, совершенно непрофессионально, но уверенно заявляющих: «Ты это все себе придумал!» или «Увидишь, завтра все будет по-другому!»
Так в чем радости моей профессиональной жизни? Не буду рассуждать! Интереснее, какая у меня на этот счет имеется визуальная метафора. Какая же будет первой?.. Я ее еще не вижу, но пытаюсь найти… Сейчас, сейчас… Ага, вот она!
Я вспоминаю белый песок Онежского озера в 1985 году… скальные острова и сосны, чудом цепляющиеся за камень, золотистый закат, на фоне которого все это становится волшебно-графическим… Наша туристская компания увлеченно играет в волейбол (вы же понимаете, что все при этом стоят кружочком и внимательно смотрят друг на друга). Смех, звонкие удары мяча, возгласы досады из-за пропущенной подачи (надо было по-другому!), комментарии (обратная связь!), дружеские советы «а ты делай вот так!» и жесты поддержки, мелкое жульничество (сопротивление!) и падения на песок (опора на реальность…), чем не супервизорская группа?.. Теперь я точно знаю, что мне нравится в супервизии больше всего. (Интересно, а какие метафоры у других супервизоров и терапевтов? Обязательно расспрошу участников супервизорской группы…)
Терапевтическая работа, особенно в гештальт-терапии, сама по себе развивает любопытство и интерес к процессу, который происходит. В этом смысле супервизорская практика вдвойне интересна, потому что сочетает в себе два процесса, которые связаны между собой… А чем— вот это и любопытно найти! Акцент на поиске, а не на результате помогает получать еще и интеллектуальное удовольствие…
В супервизорской практике всегда есть масса интересных вопросов. Насколько я свободен или чем ограничен в своей профессиональной жизни? Каковы мои профессиональные ожидания и надежды? Позволяю ли я себе заранее ничего не знать, не торопиться и дать проявиться чему-то, пока неясному и неотчетливому?
«Неведомое, — тихо звучал в лесу голос Фейкса, — непредсказанное, недоказанное — вот на чем основана жизнь. Лишь неведение пробуждает мысль. Недосказанность — вот основа для любого действия» (Урсула Ле Гуин «Левая рука тьмы»).
Найти ответы на вопросы конечно же важно. Но, может быть, самое главное для супервизора — научиться ставить эти вопросы самостоятельно… Возможно, в этом и состоит то самое настоящее профессиональное развитие.
