В июне 1989 года городской служащий натолкнулся во дворе нежилого дома в Ричмонде на тело 45-летней Синди Джейс, разведенной медсестры, семь лет подвергавшейся, по ее же показаниям, методичным атакам анонимного сталкера – на безрезультативный поиск которого Канада к концу 80-х издержала суммарно не меньше миллиона баксов, – и длительно страдавшей от бредовых мыслях и галлюцинаций (по воззрению ее бывшего супруга; он же отмечал у Синди симптоматику, по одним данным, диссоциативных расстройств, по остальным – ПРЛ). Заведенные за спину руки дамы были привязаны к ее ноге, а шейку облегали странгуляционная борозда и темный нейлоновый чулок. Вскрытие, но, показало передозировку морфина и «остальных препаратов», а коронер именовал предпосылкой погибели не асфиксию, а «неведомое происшествие» («unknown event»), что бы это ни значило. Незадолго до смерти Синди вышла из психиатрической поликлиники, куда ее направил психоаналитик, обеспокоенный суицидальными наклонностями пациентки. По словам отца Синди, Отто Хэка, опосля выписки дочь заявила, что в первый раз уверена («convinced»), кто правонарушитель, и что если полицейские не могут это решить, она, Синди, решит за их («I’ll solve it for them»).
Синди Джеймс и Рой Мейкпис
В 1966 году молодая кросотка Синтия Элизабет Хэк, окончив обучение сестринскому делу, вышла в Нью-Уэстминстере замуж за 37-летнего доктора Роя Мейкписа, который за ранее развелся. Дальше Синди работала в дошкольном учреждении для деток с поведенческими и чувственными нарушениями, а Рой управлял отделением социальной психиатрии Института Английской Колумбии. В 1981 году пара, так и не обзаведшаяся детками, нежданно для окружающих расторгла брак, а через четыре года Рой, следуя совету собственного адвоката, оборвал все контакты с Синди, чей психологический вид, по его утверждениям, опосля расставания неприклонно изменялся к худшему: типо дама становилась все наиболее нервной и брутальной и часто затевала ссоры с экс-супругом, которые старалась перевести в драки. Хотя Рой – позднее он пройдет через допросы, сенсоры ереси и серьезную полицейскую слежку – не один раз фиксировал в поликлинике легкие телесные повреждения, ни близкие, ни соседи, ни пациенты Синди не делили его пессимизм: никаких тревожных перемен они не замечали. Что достаточно удивительно, ведь с озари 1982 года (хронология Vancouver Sun) Синди систематически звонил некоторый человек, шипевший, шептавший либо просто молчавший в трубку, и она страшилась его так, что обратилась в полицию.
Правоохранительные органы Ванкувера подтвердила факт бессчетных маленьких вызовов, но установить их источник не смогла, ну и никто в 80-х не сумел бы. Не удалось и найти по голосу пол звонившего. Синди гласила собственной мамы, что не выяснит этот глас; в 2010-х абсолютное большая часть прослушавших размещенную в Вебе аудиозапись охарактеризуют его как искаженный дамский. За звонками последовали визиты, если относить выпотрошенные подушечки и шкафы, оборванные провода, разбитые осветительные приборы, следы на участке и заглядывания в окна на счет такого же неведомого. Истасканные эффекты сменились прямыми актами насилия: в январе 1983 года (хронология Edmonton Journal) соседка, Агнес Вудкок, отыскала медсестру в ее своем гараже, плачущей, в синяках и с затянутым на шейке черным нейлоновым чулком. Провалив две проверки этого инцидента на сенсоре ереси, Синди переехала не весьма далековато, перекрасила машинку, сменила фамилию на «Джеймс» (отдельные источники сдвигают смену фамилии и переезд на конец 80-х) и наняла личного детектива Оззи Кэбана. Это не посодействовало: сейчас жертва получала записки с опасностями вроде «Soon Cindy» (выполненные в той же технике, что и т. н. ransom notes, где на лист наклеиваются слова, буковкы и рисунки, вырезанные из газет и журналов) и посылки с тухлым мясом. Потом кто-то развесил на дворовых деревьях мертвых уличных кошек, к одной из которых крепилась бумажка с извещением «Ты последующая», и нападения возобновились.
Те же коллажированные записки. На цветном фото слева запечатлена сама Синди
Зимней ночкой детектив услышал шум в собственном экземпляре парной рации (2-ой находился у Синди). «Ворвавшись» в дом клиентки, Кэбан нашел ее бездвижно лежащей на полу кухни. К ладошки Синди ножиком для очистки овощей была приколота записка, зрительно и содержательно схожая предшествующим. Докторам, задокументировавшим неглубокую рану на голове пострадавшей и след от инъекции на руке, но не защитные травмы, она поведала о ударе, уколе и потере сознания. В иной раз Синди нашли в канаве, в 10 километрах от дома – в мужских башмаках, резиновых перчатках (в неких публикациях бытуют один башмак и одна перчатка), покрытую малоопасными порезами; с черным нейлоновым чулком на шейке. Очнувшись, она опять ничего не помнила. Последующим стал эпизод с огнем. По одним источникам, Синди на время поселилась у четы Вудкоков, по остальным – они у нее; чей бы дом это ни был, апрельской ночкой 1986 года его подвал зажегся. Телефонный провод, как можно додуматься, оказался перерезан. Выскочивший на улицу Том Вудкок узрел стоявшего поодаль мужчину, пустившегося бежать, когда Том попросил его о помощи. Опосля пожара – согласно результатам экспертизы, дом подожгли изнутри и никто из сторонних в помещения не проникал – и похищения собаки Синди (найдена жив на городской окраине) дама впала в ступор, не стала есть и принимать назначенные лекарства. Психоаналитик Алан Коннолли настоял на ее госпитализации в местную психиатрическую поликлинику, где, как понятно, проводилась терапия депрессии, в процессе которой по последней мере несколько докторов сделали вывод, что пациентка, подавшая около 100 жалоб в правоохранительные органы, без помощи других инсценировала все случаи запугиваний, посягательств и угроз (включавшие, напомним, инфернальную сцену с кошками). Конец истории изложен в первом абзаце.
Слева – Ванкувер 70–80-х. Справа – Оззи Кэбан, не сомневавшийся, как и Алан Коннолли, в существовании преследователя
Одна из «народных» интерпретаций происходившего с Синди Джеймс ссылается на «раздвоение личности»; ее более понятный – за счет практически вызывающей схематичности – извод говорит, что «мужская» часть Синди мучила «женскую» часть Синди, пока дама не додумалась, что преследует сама себя, и не покончила с домогательствами методом, который сочла единственно надежным. Возможно, эту малогабаритную версию могла бы поддержать ванкуверская правоохранительные органы, выяснившая в свое время, во-1-х, что доза морфина, соразмерная дозе, оказавшейся в крови медсестры, обычно начинает действовать спустя 15 минут опосля попадания в организм, а во-2-х, что самосвязывание аналогичным способом занимает у человека со похожими телесно-физическими чертами около 3-х минут. Оставшаяся толика миллиона, брошенного Канадой на распутывание беспримерного дела, ушла, по-видимому, на полиграфы и сеансы гипноза для заявительницы – не придавшие ее мемуарам о нападениях той конкретики, которая дозволила бы наметить хоть 1-го многообещающего подозреваемого, – круглосуточное посменное наблюдение за домом и нескончаемые экспертизы, не выявившие никаких признаков вторжения в жилье и никаких отпечатков на адресованных Синди посылках и записках, не считая ее собственных.
Создатель: Явлюхина Н. Н.
Источник
Читайте далее:
