ПАТОЛОГИЯ ЭМОЦИОНАЛЬНОЙ ЖИЗНИ
Роль эмоциональных расстройств в патологии, в общем очень значительная, определяется целиком тем значением, которое ей присуще в нормальном состоянии. Прежде всего здесь следует отметить, что эмоции — постоянный спутник всяких интеллектуальных явлений, начиная с самых простых и кончая высшими интеллектуальными процессами. Каждое новое впечатление, каждое новое раздражение, относится ли оно к высшим органам чувств или исходит из внутренних органов, сопровождается особым оттенком приятного или неприятного.
Эта субъективная реакция по существу определяется свойствами раздражителя и действием его на воспринимающие аппараты. Чисто субъективный характер ее ясно виден из того, что она у различных субъектов может быть чрезвычайно различной при одном и том же раздражителе. Более слабые раздражения чаще вызывают чувство приятного, более сильные — наоборот, и это относится как к слуховым, световым, так и к механическим, химическим и всяким другим раздражителям. Яркий пример этого: музыкальные мелодии, доставляющие приятные эмоции человеку, являются непереносимыми для собаки, потому что оказываются чересчур сильными для ее слухового аппарата.
Несомненно имеют значение и качественные особенности раздражителя, например его химический состав, небольшие различия которого могут дать существенную разницу в эмоциональной реакции. Так три очень близких друг к другу изомерных соединения — пирогалол, гидрохинон и бренцкатехин — обладают чрезвычайно различным вкусом. Эмоциональные реакции соответствуют как процессам растительной жизни, так и более высоко стоящим психическим явлениям, соответственно чему различают низшие эмоции, связанные с удовлетворением чувства голода, жажды, полового влечения, а также интеллектуальные, моральные и эстетические.
Так как в каждый данный момент одновременно действует очень большое количество впечатлений, каждому из которых соответствуют свои эмоциональные переживания, то человек постоянно находится под действием большого количества эмоций, дающих в конце концов одну равнодействующую в форме того или другого настроения. Последнее, являясь целостной реакцией на самые различные переживания, имеет свою структуру, знакомство с которой очень важно для понимания фактов патологии. Основу его образуют переживания, связанные с ощущениями, соответствующими вегетативным процессам. Характер их зависит от активности, энергии, темпа и различных других особенностей, свойственных вегетативной жизни данного индивидуума, от того, что Эвальд называет биотонусом. Эти как бы более глубокие слои переживаний, образующих настроение, являются в то же время более устойчивыми, так как находятся в связи с относительно постоянными в каждом отдельном случае величинами, какими являются особенности биологических процессов.
Вокруг этого ядра имеются более поверхностные наслоения, соответствующие переживаниям, связанным с впечатлениями, доставляемыми органами чувств. Как видно из самых условий происхождения, в общем они являются более изменяемыми, но и здесь можно выделить сравнительно более постоянные слои, соответствующие более постоянному содержанию сознания, и совсем поверхностные наслоения, быстро меняющиеся в зависимости от перемен окружающей ситуации. Более полным знакомством с такой именно структурой настроения психопатология особенно много обязана Шелеру (Scheler). Если по отношению к душевным явлениям вообще очень подходят такие выражения, как «течение мыслей», «поток сознания», то в особенности относительно эмоциональных переживаний и в частности настроения можно сказать, что они представляют нечто текучее, постоянно изменяющееся. В графическом изображении равнодействующая настроения никогда не будет прямой, а должна быть представлена в виде волнообразной линии.
Каждому человеку свойственны преимущественно определенные эмоции с преобладанием приятных или неприятных переживаний, почему волнообразную линию, условно изображающую настроение, приходится представлять себе то выше то ниже воображаемой прямой — нормального или среднего настроения. В настроении и в нормальном состоянии постоянно происходят приливы и отливы, и в этом нет ничего удивительного, так как оно, как и другие биологические явления, протекающие в организме, находится под влиянием большого количества самых разнообразных воздействий. Вегетативные процессы хотя и являются более постоянными, особенно для сравнительно короткого промежутка времени, в конце концов также подвержены изменениям. Известный подъем их весной и падение осенью представляют очень частые явления.
Имеют значение не только времена года, фазы луны, но и состояние погоды, барометрического давления. Патологические случаи особенно указывают на то, что каждой психической индивидуальности свойствен свой особый ритм, сопровождающийся чередованием периодов хорошего самочувствия и упадка.
Кроме более длинных и пологих волн соответствующих приливам и отливам настроения, последнее может давать крупные и резко выраженные волны, носящие название аффектов. Со времени Канта их делят на стенические — гнев, радость и астенические — печаль, смущение, страх и пр. Их интенсивность чрезвычайно различна, и здесь в особенности можно говорить о постепенных переходах от нормы к вполне выраженной патологии.
Говорят о физиологических аффектах как о более слабых эмоциональных реакциях, сопровождающих различные волнующие переживания; они не выводят человека из равновесия настолько, чтобы он утратил всякую власть над собой и реагировал какими-нибудь поступками, не адекватными вызвавшему их моменту; аффективные движения этого рода — очень нередкое явление у вполне здоровых людей, почему им и присвоено название физиологических аффектов. Быстро возникающие состояния аффекта с немедленными разрядами на окружающее часто обозначают как примитивные реакции, учитывая, что генез их идет по тем закономерностям, которые могут быть прослежены в психике примитивов и даже животных. Выделяют особые патологические аффекты как более бурные реакции стенического или астенического характера, при которых человек не в состоянии управлять своими действиями и отдавать отчет в своих поступках. Вследствие того, что сознанием завладевает одна какая-нибудь идея, например невыносимой обиды с необходимостью мести, непоправимого горя, и таким образом происходит его сужение, конечная двигательная реакция определяется только этими идеями, а не является результатом взаимодействия всего содержания сознания, как то бывает в норме. Не умеряемая какими-либо контрастирующими представлениями, она носит стихийный характер и выражается в актах жестокого насилия, нанесения тяжких повреждений, убийствах.
Главный отличительный признак патологических аффектов — это известное помрачение сознания с последующей амнезией всего или почти всего, что имело место во время аффективного переживания. При очень большой интенсивности эмоциональных расстройств и необычайно бурной двигательной реакции патологические аффекты не обладают большой продолжительностью; чаще всего последняя измеряется минутами, часами, редко более. Отличие между физиологическим и патологическим аффектом имеет не только теоретическое, но и практическое значение, так как патологический аффект приравнивается к душевному расстройству, из чего в случае совершения преступления в таком состоянии делается вывод о необходимости принятия мер защиты медицинского характера, а не судебно-исправительного. Все же не всегда бывает легко установить точно, относится ли данное состояние к аффектам физиологическим или патологическим, и в отдельных случаях возможно несогласие между очень компетентными психиатрами.
В этом нет ничего непонятного, так как если вообще граница между нормой и патологией условна, то еще более условна она между двумя душевными движениями, одинаковыми по своему существу и отличающимися только своей интенсивностью. Говорят еще как об особой группе о физиологических аффектах на патологической почве, отличающихся от физиологических своей интенсивностью и несоответствием с вызвавшими их причинами; с практической стороны они могут быть приравнены к обычным патологическим аффектам.
Только что рассмотренный вопрос о различных видах аффектов в особенности ясно указывает, что в области эмоциональных переживаний больше, чем где-либо, норму нельзя рассматривать отдельно от патологии, и наоборот. Это относится также и к настроению и его расстройствам. Сравнительно нередко наблюдается повышение самочувствия.
Оно выражается или в состоянии веселости, которая не вполне соответствует действительным обстоятельствам жизни больного, или более бурной радости, которую ничто не в состоянии омрачить. Говорят об эйфории как о состоянии длительного повышения самочувствия с устранением каких бы то ни было неприятных переживаний, состоянии полного довольства и блаженства. Повышенное настроение обычно сопровождается известным ускорением мыслей и оживленной мимикой и вообще двигательным оживлением, нередко также гиперемией лица. Оно встречается главным образом при маниакальном состоянии маниакально-депрессивного психоза и состояниях, близких к маниакальному, наблюдающихся иногда при параличе помешанных, артериосклерозе мозга и некоторых других заболеваниях.
В некоторых случаях в зависимости от характера основной болезни повышенное настроение носит несколько особенный отпечаток.
Гораздо чаще встречаются состояния пониженного самочувствия, различные формы тоскливости. В легкой форме расстройство выражается просто в недостаточно мотивированном или совершенно беспричинном дурном самочувствии вместе с ослаблением интересов и нежеланием делать что-либо. В более тяжелых случаях наблюдается резко выраженная подавленность, постоянно испытываемое чувство тоски с исключением возможности хотя бы кратковременных приятных переживаний. Наконец могут быть случаи совершенно невыносимых состояний тоскливости, когда сознание видит только один выход из переживаемых страданий, именно в смерти.
Более или менее выраженные состояния тоскливости обычно сопровождаются также и чувством немотивированного безотчетного страха. Тоскливость всегда сопровождается интеллектуальным заторможением, степень которого параллельна интенсивности тоски и в тяжелых случаях может дойти до полной остановки мысли. Всегда в большей или меньшей степени налицо оказывается и двигательное заторможение, что выражается в медленности и скудости движений, тихой, еле слышной речи. Довольно обычны спазмы сосудов, ведущие к повышению кровяного давления и сопровождающиеся бледностью лица, а также и другие вазомоторные расстройства.
Последние часто сопровождаются тяжелым субъективным чувством напряжения, которое особенно сильно бывает выражено в области сердца. Эта предсердечная тоска (anxietas praecordiacis), близкая к тому, что испытывают больные с грудной жабой, еще больше усиливает тяжелое самочувствие меланхолика. Чувство тоскливости держится более или менее стойко, но интенсивность ее подвержена значительным колебаниям.
Самочувствие обычно ухудшается к утру, что по-видимому можно считать общим явлением, так как нечто аналогичное наблюдается и у невротиков, например неврастеников. Тоскливость под влиянием каких-либо внешних моментов или вследствие нарастания внутренних причин временами может резко усилиться и дать особенные взрывы тоскливости (raptus melancholicus), когда больные, не находя выхода из состояния невыносимой тоски, начинают метаться и в этом состоянии особенно легко могут покушаться на самоубийство.
Кроме изменений настроения с характером его повышения или понижения в чистой форме возможны состояния, которые можно назвать смешанными, так как к основному настроению могут примешаться элементы противоположного состояния; иногда стенические и астенические моменты так перемешиваются между собой, что трудно даже сказать, какое настроение является основным.
Состояния тоскливости в общем встречаются во всех тех случаях, что и состояния повышенного самочувствия. Особенно часты они при маниакально-депрессивном психозе. Здесь тоска носит вполне выраженный характер так называемой жизненной, витальной депрессии, так как корни ее нужно искать в изменении биологических процессов. В своей основе она находится в зависимости от изменения вегетативных процессов и не стоит в связи с какими-либо воздействиями, ждущими из окружающей среды.
Обыкновенно депрессия развивается без видимых внешних причин вследствие нарастания каких-то внутренних изменений. Иногда депрессия является психогенной, вызванной какими-нибудь психическими причинами; обычно это кратковременные тяжелые переживания: сильный испуг, острое чувство обиды, или же более длительные, например тяжелое горе, очень трудные условия жизни. В отличие от витальной депрессии, беспричинной, беспредметной и часто необъяснимой для самого больного в этих случаях тоскливость психологически понятна; она является естественной реакцией на вполне реальные причины, и ненормальными являются только ее интенсивность и длительность, не соответствующие вызывающей их причине.
Психогенный характер ее нужно видеть и в том, что она может сравнительно быстро сгладиться, если жизненная ситуация изменится в благоприятном смысле, тогда как витальная депрессия недоступна внешним влияниям, течет циклически и заканчивается, когда соответственно естественному развитию болезни наступает сдвиг в биологических реакциях.
В некоторых случаях приходится наблюдать, что больной очень легко дает эмоциональные реакции, умиляется и плачет, приходит в состояние веселости или раздражения без достаточных причин.
Такое эмоциональное слабодушие довольно характерно для прогрессивного паралича, артериосклероза мозга, отчасти для рассеянного склероза. Расстройства эмоционального равновесия можно наблюдать как возрастные особенности, например несдержанность, грубиянство подростков (Flegeljдhre) или черствость, грубый эгоизм и ворчливость в старческом возрасте.
Сущность эмоциональных расстройств тесно связана с изменением биологических процессов, протекающих в организме. Мы уже отмечали, что аффективные движения сопровождаются изменением иннервации, повышенной при стенических аффектах и пониженной при астенических, расстройствами координации, вазомоторными расстройствами, повышением и понижением кровяного давления. Каждому аффективному движению соответствует тот или другой комплекс из перечисленных явлений, как видно из схемы Ланге.
В прежнее время принимали, что эти расстройства только сопутствуют аффективным переживаниям, являясь второстепенными, малозначительными признаками. Джемс и Ланге иначе взглянули на положение дела и разработали теорию, по которой первичными именно являются эти физиологические изменения. По объяснению этих авторов не потому человек плачет, что он печален, или дрожит, потому что боится, а как раз наоборот: самое существенное заключается в плаче и дрожании, и если бы человек сумел заставить себя перестать плакать и дрожать, исчезли бы его тоска и страх.
Эта теория вообще была предметом обсуждения очень многих исследователей и дала в результате обширную литературу.
К тому, что было известно во времена Джемса и Ланге из области физиологических изменений, в настоящее время можно прибавить много новых, точно установленных фактов. Эмоциональные проявления тесно связаны не только с расстройствами вазомоторного порядка, расстройствами координации, но с изменениями химизма крови и вообще обмена веществ. Большую роль в этом отношении играют железы внутренней секреции; в этой области раньше всего были установлены некоторые отношения, связанные со щитовидной железой.
Факт более или менее резких эмоциональных расстройств при базедовой болезни, а также картина эмоционального притупления в случае гипофункции щитовидной железы заставили думать, что последняя играет особенно большую роль в этом отношении, что и давало повод некоторым авторам называть ее «железой эмоций». Значение ее несомненно, но конечно не только ее нужно иметь в виду в данном случае.
Все больше накопляется фактов, заставляющих думать о большом значении гормонов половых желез. Кастрирование животных и человека, как известно, очень изменяет психический облик, устраняя почти полностью возможность выявления каких бы то ни было стенических аффектов. В том же смысле должны быть оценены многочисленные факты изменения настроения, преимущественно с характером понижения при заболеваниях половой сферы у женщин во время менструаций и беременности. Некоторые психиатры устанавливают понятие дизовариальной депрессии, связывая ее с понижением функции яичников. Изучение клиники душевного расстройства заставляет придти к определенному заключению, что чем ближе к старости, тем чаще наблюдаются проявления депрессии и бывают тем ярче выражены.
Это конечно должно быть поставлено в зависимость от обратной эволюции, в которой принимает участие организм в целом, но особенно большая затронутость половых желез при этом не подлежит никакому сомнению. За это в особенности говорит тот факт, что прекращение менструации в климактерическом периоде, играющее большую роль в происхождении так называемых климактерических психозов, обычно непосредственно ведет к появлению более или менее выраженной тоскливости. Но поскольку патология имеет дело главным образом с плюригландулярными расстройствами, нужно думать, что и в генезе эмоциональных расстройств играет роль не одна, какая-нибудь железа внутренней секреции, а все они или по крайней мере группа их.
Нельзя забывать при этом и о значении симпатической системы не только потому, что сама она и в особенности ее узлы могут до некоторой степени считаться органом внутренней секреции, но и потому, что деятельность ее связана с функцией закрытых желез и имеет большое значение для обмена веществ. Здесь прежде всего нужно иметь в виду отношения ее к щитовидной железе и надпочечникам. Вазомоторные расстройства, играющие большую роль в данном случае, тесно связанные с изменением этих желез в особенности надпочечников, всегда в то же время предполагают то или другое участие симпатической системы. Явления расширения или сжатия сосудов и связанные с этим понижение и повышение кровяного давления имеют прямое отношение к состоянию эмоциональности.
Многочисленные исследования установили с большой достоверностью, что состояния с повышенным кровяным давлением обычно характеризуются пониженным самочувствием. Такие отношения представляют постоянные явления при заболеваниях позднего возраста, в особенности при церебральном артериосклерозе. Менее определенно стоит вопрос о состоянии кровяного давления при депрессиях; часто в таких случаях находили его понижение, но иногда оно оказывалось и повышенным. Так как расширение и сжатие, другими словами гиперемия или анемия, предполагают более хорошие или более плохие условия кровоснабжения и питания, естественно пред положение, что повышенное самочувствие связано с хорошим питанием мозга, пониженное—наоборот.
Такой взгляд высказывал еше Меинерт, думавший, что причина повышенного самочувствия заключается в гиперемии мозга, пониженного—в его анемии.
Не отрицая значения того или другого изменения в кровоснабжении, центр тяжести нужно видеть по-видимому в изменениях химического состава крови. Не все в этом отношении хорошо известно, но некоторые крупные факты несомненны. Можно считать точно установленными колебания Б содержании виноградного сахара и адреналина.
Как известно, между тем и другим изменением имеются определенные взаимоотношения, что видно уже из одного того факта, что впрыскивание адреналина дает обыкновенно гликозурию. С другой стороны, можно считать установленным, что состояниям страха соответствует увеличение количества адреналина в крови. Де Кринис точными экспериментами установил, что у кошек под влиянием страха увеличивается количество адреналина и виноградного сахара.
К тому же ведет одно связывание кошки и укладывание ее на стол, служащий для экспериментов над животными (Fesselungglykosurie). С этим можно сопоставить, что при депрессиях позднего возраста, например при уже упомянутых климактерических или инволюционных психозах, одновременно отмечаются и тоскливость, соединенная со страхом, и повышение кровяного давления, и адреналинемия. В этих случаях наблюдается и ослабление функции половых желез, причем этот факт между прочим находит себе объяснение в том, что между медуллярным веществом надпочечников, в первую очередь имеющим отношение к выработке адреналина, и половыми железами существует известный антагонизм; ослаблению деятельности гормонов половых желез в позднем возрасте соответствует увеличение количества адреналина.
Приведенными фактами не исчерпывается все, что известно относительно химии аффектов, но и из сказанного ясно, что последние сопровождаются глубокими изменениями химизма и что с последними связана самая их сущность. Те или другие нарушения химизма более или менее резко влияют на восприятие, изменяют характер эмоционального компонента — как впечатлений внешнего мира, так и ощущений, возникающих внутри организма. Они изменяют характер основного эмоционального фона настроения и других эмоциональных переживаний. Характер этих нарушений конечно должен быть неодинаков при повышенном и пониженном настроении, при стенических и астенических аффектах.
Анализ различных состояний, при которых наблюдается повышенное самочувствие, и сравнение их между собой дает основания думать, что приходится прежде всего считаться с отравлением и как бы оглушением нервной системы. В общей массе впечатлений, дающих в результате настроение, выпадает действие тех моментов, которые в общем угнетают самочувствие, а может быть активируется влияние стенических агентов. Здесь, с одной стороны, имеет значение аналогия с картиной эйпноэ, когда при насыщении организма кислородом самочувствие оказывается настолько хорошим, что ослабляются стимулы к производству дыхательных движений. Большее или меньшее богатство крови кислородом играет роль и в происхождении того или другого изменения настроения.
Если гиперемия мозга, как предполагал еще Мейнерт, действительно может повысить самочувствие, то в этом очень большую роль должно играть богатство кислородом. Самочувствие находится в тесной зависимости от большей или меньшей легкости, с какой текут интеллектуальные процессы, и от степени их продуктивности. Давно установленное понятие функциональной гиперемии предполагает как нечто несомненное, что известное богатство кровью и значит кислородом повышает интеллектуальную, как и всякую другую, продуктивность и ведет к повышению самочувствия. В состояниях повышенного самочувствия, особенно при ясно выраженном маниакальном характере, окислительные процессы несомненно повышаются, и, с другой стороны, доказано, что они более или менее резко понижаются в случаях депрессии.
Маниакальное состояние при маниакально-депрессивном психозе, характеризующееся вообще повышением всех сторон психической деятельности, представляет пример повышенного самочувствия, в генезе которого главную роль играют стенические моменты, но и здесь несомненны не только элементы возбуждения, но и паралича. Так больным этого рода свойственно отсутствие чувства утомления даже при очень большом возбуждении, продолжающемся месяцами и ведущем к очень большому истощению и убыли веса. То же самое относится к чувству боли, которое также обычно оказывается притупл?нным. Такое выпадение раздражений, угнетающих самочувствие, не может не отразиться на общем сдвиге настроения в сторону его повышения.
Роль элементов торможения еще более ясна в маниакальных состояниях, наблюдающихся иногда при параличе помешанных и вообще при заболеваниях органической группы. При параличе в связи с общим понижением чувствительности ослабляется острота по отношению к впечатлениям неприятного характера, и это несомненно играет роль в развитии характерного для многих паралитиков чувства беспричинного благодушия, иногда вполне выраженной эйфории. В случаях органических заболеваний приходится считаться с известной ролью и более или менее выраженного слабоумия, которое мешает должным образом оценивать различные теневые стороны.
Но можно указать на всем известную веселость и благодушие пьяного, где исключается роль собственно слабоумия и, с другой стороны, ясны элементы оглушения. Общеизвестно притупление у пьяных чувства боли, голода, холода, жары и в связи с этим большая опасность для них замерзания. Их веселость, облегченные движения, говорливость, кажущееся ускорение мыслей—все это прямой результат торможения задерживающих влияний.
В состояниях тоскливости приходится считаться с действием тех же моментов, но соотношение явлений будет конечно иное, и прежде всего преобладают элементы торможения. Определяющими являются понижение общей активности, ослабление продуктивности всякой и в особенности интеллектуальной работы, доходящее до степени паралича. Оно стоит в связи с общим понижением процессов обмена, с ослабленной гормональностью половых и других желез внутренней секреции, с ослаблением окислительных процессов и обеднением мозга кислородом.
Меняется субъективное отношение к переживаниям, которые утрачивают характер чего-то личного, интимно связанного с субъектом, в связи с чем развиваются мучительные явления деперсонализации. Трудности, возникающие перед интеллектуальным функционированием, являются причиной сужения кругозора, ограничения его главным образом переживаниями, гармонирующими с основным настроением, т, е. окрашенными депрессивными моментами. Роль неприятных ощущений ясно можно видеть на примере прообраза их—чувства физической боли, которое всегда более или менее ясно отражается на самочувствии. Общеизвестны переживания, связанные с головными болями, зубной болью, болями при разного рода невралгиях. В противоположность маниакальным состояниям, характеризующимся притуплением чувствительности, меланхолическим состояниям свойственны боли и различные неприятные ощущения.
Между тем всякая физическая боль в конце концов—это не только раздражение воспринимающих аппаратов, но в то же время и сложное психическое переживание. При известной интенсивности болезненных раздражений и иррадиации их дело может дойти до состояния, близкого к общему угнетению, с чувством мучительной общей психической боли и тревоги. С точки зрения физиологических процессов здесь можно говорить о принципе доминанты, в силу которого тоскливость связана с очагами доминантного возбуждения, притягивающего другие, более слабые раздражения; последние оказываются не в состоянии выявить соответствующую им эмоциональную реакцию, которая иногда должна была быть стенического характера, и только усиливает основное чувство тоски.
Так как приятное и неприятное—только субъективная оценка раздражений, которые могут отличаться друг от друга исключительно в количественном отношении, то можно представить себе, что при тоскливости в результате отравления происходит утрата способности восприятия раздражений, не достигающих известной силы подобно другим отравлениям, например алкоголизму, при котором не оказывают никакого действия слабые болевые раздражения.
Что в происхождении чувства тоски, именно в основе его, лежат соматические изменения и что она является действительно витальной, жизненной, видно из следующего: если удается изменить течение биологических процессов, оказывается возможным ослабить тоску и даже хотя бы временно ее устранить. Здесь могут помочь чисто физические факторы, например теплая ванна, устраняющая чувство напряжения вследствие расширения сосудов и понижения кровяного давления, введение под кожу кислорода, иногда сразу и очень значительно облегчающее чувство тоски. Введение лекарств, известных своим парализующим действием на болевые ощущения, например морфия, подавляет и чувство тоски.
В этом же смысле должно быть оценено благоприятное действие на состояния тоскливости органотерапевтических препаратов, например оварина и спермина.
Из сказанного ясно, что о локализации эмоциональных явлений и их расстройств можно говорить еще с большими ограничениями, чем по отношению к интеллектуальным процессам. Субстратом аффективных переживаний являются изменения в крови, циркулирующей по всему организму, вазомоторные расстройства и вообще те или другие сдвиги в биологических процессах, наконец сюда же нужно отнести все воспринимающие аппараты, имея здесь в виду как впечатления, доставляемые высшими органами чувств, так и органические ощущения. Поскольку вегетативные явления, более всего затронутые при эмоциональных переживаниях, имеют для себя особые центры в подкорковых узлах, постольку здесь можно до известной степени видеть центры, имеющие особенное отношение к эмоциональной жизни. В том же смысле должен быть истолкован тот факт, что все чувствующие волокна, служащие для передачи кожного и общего чувства, равно как и ощущений, идущих из мышц и двигательного аппарата, прерываются, прежде чем итти к коре, в зрительном бугре; на последний таким образом нужно смотреть как на орган, имеющий большое отношение к чувствующей сфере, тем более что по мнению ряда физиологов болевые ощущения, может быть и ощущения, идущие из внутренних органов, далее в кору не передаются и не имеют в коре таким образом своего представительства; для них зрительный бугор является высшим центром.
Данные патологии, в особенности наблюдения, сделанные над эпидемическим энцефалитом, также должны быть истолкованы в том же смысле. При этой болезни имеется особый анатомический процесс, который локализуется главным образом в подкорковых узлах. Соответственно этому при этой болезни, как известно, резко выражены явления расстройства мышечного тонуса, расстройства координации, крайне затруднены все мимические и выразительные движения.
Это делает почти невозможным внешнее выражение аффектов—печали, радости, гнева. В то же время у таких больных очень обычны аффективные расстройства. В типических случаях, хотя нельзя говорить о полном притуплении аффективных переживаний, все же они более или менее резко изменены, и над всем доминирует чувство скованности, распространяющееся также и на эмоциональные переживания.
В некоторых случаях при менее выраженных явлениях паркинсонизма в связи с резкими вегетативными расстройствами на первый план выдвигается чувство страха.
Как в норме, так и в патологии эмоции—это та сторона психического функционирования, которая определяет собой характер реакции на различные явления окружающего. Это относится как к низшим эмоциям, инстинктам голода, жажды, половому инстинкту, так и к эмоциональным переживаниям более высокого порядка. По замечанию Э. Крепелина эмоции—это стражи, правда далеко не непогрешимые, нашего существования и нашего благополучия. Это одна сторона психических явлений, тесно связанная с остальными, но все же в смысле локализации более вынесенная на периферию навстречу внешним раздражениям. Если нервная система, взятая в целом, является органом психической жизни со всеми ее проявлениями, то можно сказать, что собственно интеллектуальные процессы приурочены преимущественно к мозгу; эмоциональные же процессы и их патологические сдвиги допускают лишь самую разлитую локализацию.
Периферические нервные воспринимающие аппараты, доставляя материал для анализаторной функции мозга, в то же время играют большую роль для определения характера целостной реакции организма на различные явления окружающего. В психических переживаниях, связанных с деятельностью периферических воспринимающих аппаратов, нужно видеть и корни эмоциональной жизни.
Автор В.А. Гиляровский, фрагмент книги «Психиатрия».
Читайте далее:
