Нарушение смыслообразования

Дело в том, что выделяемые А. Н. Леонтьевым побудительная и смыслообразующая функции мотивов не постоянно поддаются различению. Часто случается так, что человек понимает мотив, ради которого действие обязано совершиться, но этот мотив остается “знаемым” и не вдохновляет деяния. Л. И. Божович и ее сотрудники проявили, что такое явление нередко встречается у деток младшего школьного возраста. К примеру, ребенок может знать, что для овладения будущей профессией нужно отлично обучаться, но, невзирая на это осознание, мотив к учению не имеет довольно побудительной силы, и приходится подключать какие-то доп мотивы. Л. И. Божович [40] отмечает, что и “знаемые” мотивы играют какую-то роль хотя бы в том, что они “соотносятся” с доп, но их смыслообразующая и побудительная функции недостаточны.

Но при определенных критериях “знаемые” мотивы могут перейти в конкретно действующие. Этот переход “знаемых” мотивов в “побуждение” связан с формированием миропонимания ребенка. По механизму деяния мотивы в старшем возрасте являются “не конкретно действующими”, а возникающими на базе сознательно поставленной цели и сознательно принятого намерения. С. Л. Рубинштейн [158, 469] тоже подчеркивает, что в собственных вершинных формах мотивы основываются на понимании человеком собственных моральных обязательств, задач, которые ставит перед ним общественная жизнь.

Конкретно это слияние обеих функций мотива — побуждающей и смыслообразующей — присваивает деятельности человека нрав сознательно регулируемой деятельности. Ослабление и искажение этих функций — смыслообразующей и побудительной — приводят к нарушениям деятельности.

Это выражается в одних вариантах в том, что смыслообразующая функция мотива ослабляется, мотив преобразуется в лишь знаемый. Так, нездоровой понимает, что к близким нужно отлично относиться, но при всем этом он обижает и избивает свою мама.

В остальных вариантах выступало сужение круга смысловых образований. Это выражалось в том, что мотив, сохраняя до известной степени побудительную силу, присваивал смысл относительно наименьшему кругу явлений, чем до заболевания. В итоге почти все из того, что ранее имело для хворого личностный смысл (к примеру, учеба, работа, дружба, отношение к родителям и т.п.), равномерно теряет его. В итоге пропадает и побудительная сила мотива [179].

Для исследования устройств модифицированного смыслообразования нездоровых шизофренией М. М. Коченовым [97] было проведено особое экспериментально- психологическое исследование, которое заключалось в последующем: испытуемый должен выполнить по собственному выбору три задания из 9 предложенных экспериментатором, затратив на это не наиболее 7 мин. Предлагалось нарисовать 100 крестиков, выполнить двенадцать строчек корректурной пробы (по Бурдону), восемь строчек счета (по Крепелину), сложить один из узоров методики Кооса, выстроить “колодец” из спичек, сделать “цепочку” из канцелярских скрепок, решить три разные головоломки. Таковым образом, испытуемый оказался перед необходимостью без помощи других выбирать конкретно те деяния, которые более целесообразны для заслуги главный цели.

Для этого в сознании испытуемого обязана сложиться смысловая иерархия действий, содействующих достижению цели.

В итоге апробации методики на здоровых испытуемых М. М. Коченов установил, что для заслуги данной цели нужна активная ориентировка в заданиях (время от времени способом проб). Активность поисков более целесообразных действий, более “выигрышных” заданий отражает процесс переосмысления, происходящий в сознании испытуемого.

Этот приблизительный шаг был верно выражен у здоровых испытуемых. Кроме того что любой испытуемый выбирал не наименее 3-х заданий (когда он не укладывался в отведенное время, ему добавляли еще пару минут, давая возможность сделать третью пробу), он делал еще несколько приблизительных проб.

Все испытуемые заявили, что при выбирании заданий они руководствовались оценкой степени их трудности, стараясь выбирать те, выполнение которых займет меньше времени. Все испытуемые отмечали, что стремились уложиться в отведенные 7 мин.

Таковым образом, в итоге апробации было установлено, что у здоровых испытуемых в ситуации опыта происходит структурирование отдельных действий в целенаправленное поведение.

Другим было поведение нездоровых шизофренией (вялотекущая, прогредиентная форма). Приблизительный шаг у их отсутствовал. Они не выбирали “выигрышных” заданий, нередко брались за очевидно неосуществимые в 7 мин. Время от времени нездоровые проявляли энтузиазм не к исследованию в целом, а к отдельным заданиям, которые они делали весьма кропотливо, не считаясь, что время истекло. Количество доп проб у нездоровых было сведено до минимума. Распределение частоты выбора отдельных заданий указывает, что отношение к ним наименее дифференцировано, чем у здоровых испытуемых.

Необходимо подчеркнуть, что все нездоровые знали, что им нужно уложиться в 7 мин, но это познание не служило регулятором их поведения. Они нередко даже спонтанно высказывались: “Я должен в 7 мин уложиться”, но не меняли методов собственной работы. Таковым образом, исследования М. М, Коченова проявили, что нарушение деятельности данной группы нездоровых определялось конфигурацией мотивационной сферы. Самое основное в структуре конфигурации мотивационной сферы было то, что нездоровые знали, что им нужно созодать, они могли привести подтверждения, как нужно поступать в том либо ином случае, но, становясь просто “знаемым”, мотив растерял как свою смыслообразующую, так и побудительную функцию. Это и служит предпосылкой почти всех странноватых, неадекватных поступков, суждений, дающих возможность гласить о парадоксальности шизофренической психики, о нарушении селективности деятельности нездоровых.

Таковым образом, смещение смыслообразующей функции мотивов. отщепление эффективной функции от “знаемой” нарушало деятельность нездоровых и было предпосылкой деградации их поведения личности.

С полным правом создатель отмечает, что редукция мотивов приводит к оскудению деятельности нездоровых. Оскудение деятельности оказывает и “оборотное” воздействие: не формируются новейшие мотивы.

Анализ данных историй заболевания также выявил ослабление побудительной функции мотивов и перевоплощение их в знаемые. Эти конфигурации не носят однослойного нрава. М М Коченову удалось выявить некоторое количество видов схожих смысловых нарушений.

1. Феноминальная стабилизация какого-либо круга смысловых образований. К примеру, нездоровой Н. отказался получить заработную плату, потому что “третировал земными благами”, нездоровой М. годами не работал и жил на иждивении старенькой мамы, к которой при всем этом “отлично относился”. Этот механизм наглядно нашелся при общем и контрольном экспериментально-психологическом исследовании нездоровых, когда нездоровой оставался “нейтральным” по отношению к исследованию.

2. Сужение круга смысловых образований. Выражается в том, что мотив, сохраняя до известной степени побудительную силу, присваивает смысл относительно наименьшему кругу явлений, чем до заболевания. В итоге почти все из того, что ранее имело для хворого личностный смысл (к примеру, учеба, работа, дружба, отношение к родителям и т.п.), равномерно теряет его.

Подобные нездоровые не оказываются включенными в общую систему взаимосвязей людей. Потому одной из важных мер психокоррекции является включение нездоровых в трудовую деятельность. Работами Д. Е. Мелехова [133], Э. А. Коробковой [93], Т. С. Кабаченко [78], А. Б. Халфиной [189], С. Я. Рубинштейн [161] показано, что конкретно включение нездоровых с нарушением смысловых образований в настоящую трудовую деятельность помогает восстановлению их общественного статуса. Исследования В. Э. Реньге [155] и О. И. Болдыревой, посвященные трудовым установкам, нездоровых шизофренией, проявили роль общественного окружения при их формировании. Конкретно общение в трудовой деятельности дозволяет вернуть нарушенную коммуникативную функцию хворого, расширяет круг его интересов, содействует предстоящему расширению целеполагания.

создатель Б.В. Зейгарник

Фрагмент книжки “Патопсихология”