СЕМЕЙНАЯ ДЕПРИВАЦИЯ КАК ДЕТЕРМИНАНТА ФОРМИРОВАНИЯ СУБЪЕКТНОСТИ ЧЕЛОВЕКА
Обнинский институт атомной энергетики Национального исследовательского ядерного университета
Обнинский институт атомной энергетики Национального исследовательского ядерного университета
Сегодня как никогда остро стоит проблема не только физического (физиологического), но и психического здоровья человека как в России, так и во всем мире. Психическое здоровье закладывается еще в детстве, в родительской семье. Ученые психологи, оценивая социально-психологический климат в современной семье, констатируют, что увеличивается количество таких семей, где дети растут в неблагоприятных условиях – в условиях психической депривации. Оказалось, что условия депривации характерны не только для неблагополучных, но и для вполне нормальных семей. Дело в том, что, например, в России широко распространена практика отправления своих детей в детские оздоровительные лагеря, в санатории, к бабушкам и дедушкам, к другим родственникам на весь летний период. Часто это объясняется заботой родителей об отдыхе и здоровье детей, но, как показывает практика, такая разлука с родительской семьей приводит к нарушению привычной для ребенка среды развития, к психи-ческой депривации в семье, которая в дальнейшем отразится на формировании его субъектности.
С нашей точки зрения, необходимо различать близкие по смыслу, но не тождественные друг другу понятия – депривация, переживание, сепарация, разлука.
Психическая депривация (от англ. deprivation – утрата, лишение, потеря) – это лишение общения с семьей, близкими. Этот термин введен чехословацкими психологами Й. Лангмейер и З. Матейчек, которые на основе обобщения данных мировой науки и практики, а также своего многолетнего опыта изучения детей из детских домов и школ интернатов, выявили феномен, который был обозначен ими понятием «психическое лишение», или «психическая депривация». Они определяют его как психическое состояние, возникшее в результате таких жизненных ситуаций (называемых депривационными ситуациями), где субъекту не предоставляется возможность для удовлетворения некоторых основных жизненных психических потребностей в достаточной мере и в течение продолжительного времени [7].
Попадая в такие ситуации, человек испытывает негативное переживание, особенность которого состоит в том, «что оно возникает в критической ситуации, ситуации невозможности, т. е. такой ситуации, в которой субъект сталкивается с невозможностью реализации внутренних необходимостей своей жизни (мотивов, стремлений и пр.)» [3, с. 31].
Следовательно, близким по смыслу термину «депривация» является термин «переживание», определение которого дал Ф.Е. Василюк. Переживание понимается им как особая внутренняя деятельность по преодолению жизненных событий. Смысл этой деятельности – восстановить функциональное равновесие организма [3]. На наш взгляд, термину «депривация» соответствует более узкое понятие, чем «переживание», так как переживание может быть как позитивным, так и негативным, а депривация только негативна. Причем термин «депривация» отражает пассивную позицию субъекта, а «переживание» – его активную позицию.
Еще более узким понятием по сравнению с депривацией является понятие «сепарация (отделение)» – «термин, обозначающий уход от объекта или прекращение с ним каких-либо отношений. В психоаналитическом смысле сепарация представляет собой интрапсихический процесс, входящий в структуру сепарации-индивидуации, благодаря которому индивид приобретает чувство себя как самостоятельной и независимой от объекта целостности, другими словами, приобретает свойства субъекта. Способность к сепарации является важным компонентом развития каждого индивида. Умение изживать проявления сепарации указывает на достижение индивидом соответствующего уровня развития. С другой стороны, несвоевременное или чересчур резкое отделение ребенка от заботящегося объекта может привести к серьезным осложнениям и искажениям развития и адаптации, вплоть до возникновения длительной депрессии или психопатических явлений. Вызывающая травму сепарация может быть обусловлена как физической (разлука), так и психологической (одиночество вдвоем) недоступностью объекта» [14, с.191].
Физическая сепарация или разлука – это пространственное разделение, жизнь врозь [11], при которой прекращается эмоциональная связь, и чем интенсивнее была связь, тем тяжелее переживается разлука. Вызывающая травму физическая или психологическая сепарация, сопровождающаяся негативными переживаниями, – это один из видов депривации.
Психическое переживание утраты эмоциональной связи в результате пространственного разделения или отчуждения со значимыми объектами, которое возникает при разлуке с семьей или одним из родителей и приводит к искажениям развития и адаптации ребенка, мы будем называть семейной депривацией.
Поскольку семья является основополагающим фактором развития ребенка, следует говорить о семейной депривации как разновидности социальной и эмоциональной депривации. В зависимости от субъекта, создающего психотравматическую (депривационную) ситуацию для ребенка, различают материнскую, отцовскую, родительскую и детскую депривацию (субъекты братья и сестры). Причем семейная депривация может быть как эпизодической (временная разлука с одним из родителей или с семьей), так и хронической (постоянная разлука). Больше всего исследований было проведено по вопросам материнской депривации.
Под материнской депривацией чаще всего понимают отсутствие материнского заботливого отношения к детям. О материнской депривации идет речь в ситуациях разлуки с матерью при госпитализации ребенка или отсутствии матери, при поступлении ребенка в детский сад, отказе от ребенка еще в роддоме или подкидывании ребенка, продаже собственного ребенка. Даже в семье может наблюдаться такое поведение матери (игнорирование, враждебность, конфликтность, жестокое обращение с ребенком, неприятие, отказ в помощи, сотрудничестве), которое приведет к депривации.
Исследования, проведенные в больницах с госпитализированными детьми, показали три стадии в эмоциональном восприятии ребенком долгой разлуки с матерью. На 1-й стадии дети протестуют, буянят, ищут маму и, если она возвращается на этом этапе, некоторое время ведут себя плохо – « наказывают» ее за плохое поведение. Но, выплеснув гнев, становятся прежними (мамы тоже наказывают пропавших детей, когда находят их, ведь эмоции, которые движут людьми в аналогичных ситуациях, похожи).
На 2-й стадии, если разлука продолжается больше 1 месяца, ребенок становится вялым и апатичным. Он не успокаивается и переживает, что мама к нему больше не вернется. Если мама возвращается на этой стадии, то ребенок очень привязан к ней, выглядит очень неуверенным в себе. Возвращение в обычное русло занимает больше времени, и ребенку нужно пройти через протест, прежде чем стать прежним. Это, как ни странно, хороший знак. Ребенок должен полностью избавиться от накопившихся отрицательных эмоций и убедиться, что его по-прежнему любят и он может не бояться выразить этот гнев.
На 3-й стадии, после 2 месяцев сепарации, ребенок начинает восстанавливаться, он снова играет и ведет себя как обычно, но цена этому выходу из апатии – любовь к матери. Он перестает любить свою маму, чтобы справиться с разлукой, ведь если не любить кого-то, то и потерять его не страшно. Воссоединение семьи на этой стадии – очень болезненный процесс, так как ребенок не идет на эмоциональный контакт, остается нечувствительным к реакциям со стороны взрослых. Если во время разлуки у ребенка был кто-то, кто заменял ему маму, то 3-я стадия скорее всего не наступит, и именно поэтому при госпитализации ребенка родителям разрешают в последнее время находиться вместе с ним в медицинском учреждении.
Первые описания неблагоприятных последствий семейной депривации сделал Л.Ф. Мейер, который в качестве главной причиной младенческой смертности называет отсутствие «стимулирующего» влияния матери [10]. Реакцию детей разных возрастов на сепарацию от матери в различных условиях также изучали и описывали психологи разных научных школ [2, 7, 19, 23].
А. Фрейд и Д. Берлингем приводят фактический материал, свидетельствующий о драматическом, а иногда и трагическом влиянии на ребенка разлуки с матерью. «Реакции, выдаваемые ребенком на разлуку с матерью, особенно сильны. Ребенок чувствует себя оставленным всеми теми, кого он хорошо знает в своем мире, теми, кто для него много значит. Переживая разлуку, некоторые дети отказываются от еды и сна. Многие протестуют против того, чтобы их ласкали незнакомые люди. Одни дети привязаны к игрушкам, которые дала мать, другие – к чему-то из постельных принадлежностей или одежде, которую принесли из дома» [19, с. 191]. Также Р. Шпиц описывает детей одного детского дома, которые в возрасте 3 месяцев были разлучены со своими матерями. Уход, питание, гигиенические условия в этом учреждении были типичными для всех хорошо поставленных заведений такого рода. Однако у всех детей произошла резкая задержка их психического развития. В течение 2 лет погибло 37 % малышей, в живых остался 21 ребенок. К описываемому моменту младшему ребенку было 2 года, старшему – 4 года и 1 месяц. 5 из них были неспособны к самостоятельному передвижению каким-либо способом, сидели без поддержки только 3, ходили с посторонней помощью 8, а самостоятельно только 5, не умели есть ложкой 12, сами одеваться 20 детей. Весьма низким оказалось и их психическое развитие. Так из 21 ребенка 6 детей вовсе не умели говорить, 13 – говорили по 2-5 слов и лишь один умел составлять предложения. Но наиболее яркой особенностью детей этого детского дома было их невротическое поведение, которое проявлялось в следующих симптомах:
а) задумчивость, печаль, плач, но без крика и вокализации;
б) замыкание в себе, отрицательное отношение к окружающим, стремление уйти от всех, отстраниться от посторонних;
в) ареактивность, пониженный темп движений, отбрасывание игрушек и предметов, прикоснувшихся к ребенку, ступорозное состояние;
г) потеря аппетита, отказ от еды, исхудание;
д) бессонница.
Указанные симптомы развивались у многих детей после разлуки в течение 2 лет с матерью [23].
Интенсивное научное изучение проблемы психической депривации началось в 1960-х гг. Дж. Боулби и его сподвижницей М. Эйнсворт. Ре-зультаты их исследований показали необходимость связи ребенка именно с биологической матерью. Они раскрыли значение этой связи для нравственного и физического развития ребенка в раннем возрасте [2]. С развитием исследований материнской депривации выяснилось, что последствия ее могут охватывать широкий спектр психопатологических состояний – от легких задержек психического развития до выраженной дебильности, от транзиторных депрессивных состояний до тяжких искажений эмоциональной сферы с неспособностью к сопереживанию, пассивностью, коммуникативными нарушениями, т. е. невозможностью в дальнейшем устанавливать полноценные контакты с другими людьми, с необратимым недоразвитием навыков общения.
Исследования ряда отечественных авторов [4, 5, 8, 9, 12, 13] также указывают на нарушения эмоционального развития ребенка при разлуке с матерью. Присутствие матери и ее влияние способствуют формированию чувства безопасности и стабильности у ребенка. Основные эмоционально личностные деформации возникают у детей-сирот как следствие эмоциональной депривации из-за разлуки с матерью, так как потребность в эмоционально-теплом контакте как базовая жизненная потребность остается неудовлетворенной. По мнению И.В. Грибановой, неудовлетворенные потребности не редуцируются сами собой; пока они не удовлетворены, они закрепляются достаточно прочно [4].
Наблюдая у таких детей тяжелые повреждения личности, касающиеся самосознания и интеллектуального развития, ученые высказали предположение о том, что эмоциональная депривация делает особенно острым сам «момент отторжения». Этот травмирующий комплекс сохраняется у ребенка на всю жизнь. Дети, изолированные с рождения до 6 месяцев, навсегда остаются менее разговорчивыми, чем их сверстники, воспитывающиеся в семье. Изоляция ребенка от матери от 1 до 3 лет приводит к тяжелым последствиям, отражающимся на интеллектуальном и личностном развитии, которые с трудом поддаются компенсации.
Отцовская депривация наблюдается у детей в связи с разлукой с отцом, вследствие смерти отца (крайний случай), ухода отца из семьи, в результате развода родителей, длительной командировки отца; а также вследствие самоустранения отца от воспитания детей: он может игнорировать ребенка, враждебно отвергать его, критиковать, придираться, никогда не хвалить, избегать контактов с ним, быть жестоким с ребенком, ограничивать его свободу и т. д. При уходе отца из семьи даже грудной ребенок способен остро переживать психическую травму, которую испытывает его мать в процессе развода. Ученые считают, что новорожденный остается частью организма матери, находится в симбиозе с ней, поэтому чутко реагирует на настроение матери. Дети 21/2-31/2 лет реагируют на распад семьи плачем, расстройством сна, повышенной пугливостью, снижением познавательных процессов, проявлением неопрятности, пристрастием к собственным вещам и игрушкам, так называемым переходным объектам. И если ребенок чувствует фрустрацию, страх, то с помощью переходного объекта, который символически заменяет отсутствующего родителя, он быстрее справляется с этими эмоциями [24].
Дети 31/2-41/2 лет при разлуке с отцом показывают повышенную гневливость, агрессивность, переживание чувства утраты, тревожность. Экстраверты делаются замкнутыми и молчаливыми, проявляется чувство вины за распад семьи. У детей 5-6 лет тоже наблюдаются усиление агрессии, тревоги, раздражительность, неугомонность, гневливость.
По данным Г. Фигдора, у подростков, растущих без отца, присутствуют жестокость, заниженная самооценка, а у мальчиков – подростков с высокой самооценкой отцы заботливы, пользуются их доверием и являются для своих детей авторитетом. Интересно, что есть зависимость самооценки подростков от возраста матерей в период развода. Так, среди детей женщин, которым при расторжении брака было меньше 24 лет, только 22 % мальчиков имели высокую самооценку. Если матери разводились в более старшем возрасте, то уже 42 % детей имели высокую самооценку [18].
Исследование В.А. Сысенко показало, что особенно болезненно реагируют на развод мальчики 7-12 лет. Девочки же особенно остро переживают разлуку с отцом в возрасте от 2 до 5 лет. Очень болезненно переживает распад семьи единственный ребенок. Те дети, у кого есть братья и сестры, намного легче переживают развод. Так как в таких ситуациях дети вымещают агрессию или тревогу друг на друге, то это значительно снижает эмоциональное напряжение и уменьшает вероятность нервных срывов [17].
В ситуации развода, ввиду того что он происходит не сразу, отношения членов семьи уже бывают нарушены заранее. Многое зависит и от того, какие были отношения с ушедшим родителем. Чем прочнее эмоциональная связь с отцом, тем тяжелее разлука. Часто у ребенка имеется лишь незначительная связь с отцом, но иногда данная связь бывает весьма тес-ной, и ребенок в таком случае переносит разлуку почти так же тяжело, как смерть [1].
Наблюдающееся в некоторых семьях самоустранение отцов от воспитания детей связано скорее всего с незрелостью их личности, которая выражается в нежелании и неумении иметь дело с ребенком, в поверхностном интересе к его делам, чувствам, эмоциям. «Эмоциональная нищета» таких отцов имеет глубокие корни в прародительской семье, где он сам был отвергнут своими родителями, не испытывал родительского тепла, по-этому и сам не может создать благополучную эмоциональную атмосферу в своей семье. У детей могут возникнуть различные страхи, которые проявляются в фантазиях, снах и т. д. Страх становится не только способом привлекать к себе внимание родителей и всех окружающих, но и возможностью заполнить вакуум общения [7, 20].
Детская депривация или трудные взаимоотношения между детьми в семье могут возникнуть из-за явного предпочтения родителями определенного ребенка или детей одного пола. Например, если основное внимание уделяется только мальчикам, то девочки в такой семье чувствуют себя неполноценными, отчужденными и не любят своих братьев, и наоборот. Все первенцы чутко реагируют на изменение эмоционального баланса в семье, когда рождается второй ребенок. Нередко происходящие изменения в семье сопоставимы со свержением с престола. Дети могут чувствовать себя забытыми, отверженными, у них появляется зависть. Когда такие переживания интенсивны, возникают серьезные проблемы, психические травмы. Когда дети подрастают, то старший стремится унизить, ущемить младшего. Если при этом младший обгоняет старшего ребенка в какой-то сфере деятельности (учебе, спорте, играх), то старший очень тяжело переживает этот факт, ощущая свою неполноценность. Появляются агрессивность, вспыльчивость, недисциплинированность, перепады настроения, снижается успеваемость в школе. Младший ребенок тоже сталкивается с не менее сложными проблемами, переживаниями. У него возникает чувство собственной неполноценности из-за невозможности сравниться со старшим ребенком, который его высмеивает, демонстрируя собственное превосходство. Действия старшего ребенка напоминают своеобразную месть младшему за отобранные малышом любовь и внимание родителей. Соперничество, конкуренция старшего и младшего – довольно распространенное явление в семьях.
Внутренняя депривация, или самодепривация, появляется тогда, когда у ребенка возникает необходимость игнорировать свои чувства, эмоции и желания для сохранения своей собственной позитивной оценки «Я». В основе этого явления лежит внутриличностный конфликт, связанный с тем, что родители не придают значимости переживаниям ребенка в нужный момент, обесценивают их, исходя из своей взрослой позиции. Такое родительское недопонимание своего ребенка бывает из-за того, что ребенок еще не может или не умеет выразить свои эмоции и ощущения словами. Внутренняя депривация приводит к наличию множества страхов, протекающих в виде приступов, сопровождающихся тревожным настроением, дрожью, соматовегетативными расстройствами (энурезом, тиками, заиканием), нарушением отношений со взрослыми и сверстниками.
Разделение деприваций на отцовскую, материнскую, детскую и самодепривацию условно, ведь семья – единый организм, где все отношения, проблемы не изолированы, а вплетены друг в друга. Сильнейшим депривирующим фактором считается разлука с семьей. При этом прекращается эмоциональная связь между ребенком и привычной средой и, как следствие, нарушаются эмоциональные контакты, что в свою очередь приводит к потере безопасности, защищенности. Длительный дефицит эмоционально созвучного общения порождает у ребенка неуверенность в положительном отношении к нему родных, вызывая чувство тревоги и ощущение эмоционального неблагополучия. Нередко в ситуации долгой разлуки у ребенка возникает диффузное «разливание» тревоги, когда она становится доминирующим эмоциональным фоном, на котором искажается развитие психики, возникает отчуждение. Вдали от семьи ребенок может испытывать стыд, обвинение, страх, агрессию. Он пытается понять суть происходящего с ним, осмыслить ситуацию, не удовлетворяющую его. Известно, что дети по-разному решают эту проблему. Есть два пути внутренней «переработки» ситуации отрыва от семьи:
1-й – отвержение себя, если ребенок склонен к переживанию чувства вины. Он как бы соглашается с фактом отделения от семьи за свои плохие поступки или плохие мысли. У ребенка возникает тяжелое чувство, ведущее к потере самоуважения, принуждающее к исправлению своего «плохого» поведения;
2-й – отвержение родителей. Ребенок приходит к выводу, что именно родители виноваты в том, что он оторван от семьи, оставлен один. Он пытается найти новое доказательство вины родителей, иначе осмысливает давнее происшествие, возникает аутоагрессия по поводу привязанности к матери, к отцу, появляются мечты о возвращении прежних отношений. Его состояние – это смесь гнева, злости, обиды и любви к родителям. По отношению к родителям такие дети часто ведут себя агрессивно, специально их раздражают. Обе позиции – и отвержение себя, и отвержение семьи – психологически обоснованы, но не способствуют быстрому и успешному приспособлению к новой ситуации и сохранению эмоциональных связей с родителями. В первом случае энергия ребенка уходит на самобичевание, во втором – на субъективный разрыв с семьей, отчуждение. Дети не видят объективных обстоятельств, принуждающих к долгой разлуке. Однако если с детьми предварительно подробно обсуждают обстоятельства, проигрывают ситуации, то приспособление к новой ситуации идет быстрее, а взаимоотношения с родителями остаются более близкими. Ребенку помогают увидеть все обстоятельства вынужденной разлуки, помогают убедиться в том, что его не обманывают. В результате такого спокойного осмысления ситуации разлуки в безопасной семейной атмосфере мысли ребенка постепенно направляются на объективный анализ положения и не приводят к угрызениям совести или к дискредитации семьи.
Двойную психологическую травму переживают дети, чьи родители лишены родительских прав. Это, с одной стороны, плохое обращение в родительской семье и негативный жизненный опыт, а с другой – разрыв с семьей. Вне контакта с близкими взрослыми дети чувствуют себя одинокими и беззащитными. Они очень остро чувствуют боль утраты близких отношений с родителями, даже если родители и не такие, как им (детям) хотелось бы. Но они любят своих родителей, порой додумывая хорошее и не замечая плохое. Все дети из неблагополучных семей хотят, чтобы их отец и мать были заботливыми и любящими. Такую вынужденную разлуку ребенок может переживать как смерть родителей, виня во всем тех людей, которые забирают их из семьи. Тогда все жизненные ресурсы ребенка «работают» на защиту от тревоги, страха, от чувства эмоционального диском-форта в ситуации нестабильности, неустроенности. Эффективно учиться и работать в это время невозможно, ибо страдают не только высшие психические функции (мышление, внимание, память), но и элементарные психические функции и автоматизированные действия.
Однако простого перемещения ребенка в новую ситуацию (детский дом или новую семью) и помощи в переживании разлуки с семьей не всегда достаточно для того, чтобы «новая» жизнь сложилась хорошо – прошлый опыт, навыки, страхи остаются с ребенком. Разлука с семьей приводит не только к разрыву отношений привязанности, но и к перемене социального и психологического статуса. При этом положение «социальных сирот» из неблагополучных семей более выигрышное, чем у детей отказников из домов ребенка: даже плохая реальность лучше, чем никакой. У первых есть знания о своих предках и своей семье, которые позволяют удовлетворять их «потребность в корнях», создавая так называемое чувство корня [22].
С утратой основных ориентиров (семьи и ближайшего окружения) нарушается восприятие себя и собственной жизни – оно приобретает неустойчивый и фрагментарный характер, в результате чего создается ощущение неадекватности. Н.К. Радина указывала, что «существует связь между процессами развития самопринятия и процессами “переработки” психотравмирующего опыта: остро переживаемое чувство горя утраты семьи (родителей) затрудняет возможность установления взаимоотношений с другими людьми, блокирует процесс идентификации, что в свою очередь препятствует развитию позитивного самопринятия» [15, с. 31]. Постепенно личностная эмоциональная «энергия» из прошлого, погружение в фантазирование о родителях, в страхи, уныние и т. д. переносятся в настоящее и служат источником активности для установления отношений и образования связей с людьми, актуальными для дня сегодняшнего. Чем выше число этих связей у ребенка, тем увереннее можно говорить о том, что психотравмирующий опыт переработан и поэтому негативные эмоции, связанные с утратой родителей, не возникают. Причем фантазии о родителях и выраженные переживания, связанные с потерей семьи, присущи, как правило, детям до подросткового возраста. Более старшим присуща переоценка своего положения и «эмоциональная глухота» [15]. Мы считаем, что «эмоциональная глухота» – это самозащита, одетый на душу «панцирь», изолирующий «клубок» горя ребенка.
Реакции детей на разлуку с родителями различны. Последствия разлуки могут быть как отдаленными, так и ближайшими и проявляться как первичные реакции на ситуацию потери. Одно из самых ближайших последствий потери для детей – нарушение их адаптации к повседневной жизни в их поведении. Д. Н. Исаев отмечает наиболее часто встречающиеся клинические проявления реакции дезадаптации (кризисных состояний): эмоциональную слабость, аффективную взрывчатость (вспыльчивость), повышенную возбудимость, гиперактивность, уныние, подавленность, тревожность, беспокойство, страхи, стремление к уединению, заторможенность, трудности контактов со сверстниками, агрессивность и аутоагрессивность, нарушения поведения, расстройство сна, головные боли, мутизм и другие речевые нарушения, невротические реакции [6].
Среди исследований, посвященных изучению ближайших реакций на потерю, выделяют работы ученых, которые описали общий индекс психопатологии. Этот индекс состоит из комплекса факторов:
1) депрессивное настроение (плач, печаль, раздражительность);
2) депрессивные синдромы (нарушение сна, ночные кошмары, плохой аппетит, потеря веса тела, головная боль, потеря интереса к деятельности);
3) соматические синдромы (боль, вялость и т. д.);
4) поведенческие синдромы (ссоры и драки со сверстниками или, наоборот, «замыкание в себе»). Эти симптомы свойственны всем возрастам и детям разного пола [21].
Также различны и отдаленные психологические последствия разлуки. Неудовлетворенная в детстве потребность в близости во взрослом состоянии может проявиться как стремление во чтобы то ни стало привлечь к себе внимание других людей, в зависимом поведении и поиске одобрения своих действий на стороне, в чувствительности к холоду, в излишней разговорчивости или, наоборот, в замкнутости, в страхе разлуки, боязни одиночества, поиске покровительства, повышенном беспокойстве или, наоборот, в апатии. Все это говорит о неосознанном стремлении личности удовлетворить свои базовые потребности, неудовлетворенные в детстве. Однако проблема заключается в том, что сделать это уже практически невозможно. Никакое количество суррогатов материнской любви не сможет возместить человеку чувство безопасности, которое он не смог получить в детстве. Он должен сам найти эту безопасность внутри себя.
Так, исследование автора этой статьи показало, что разлука в детстве с семьей или одним из родителей вызывает негативное отношение к себе, которое сохраняется до поздней юности не только у хронически, но и у эпизодически депривированных юношей и девушек, переживших в детстве расставание с родителями в силу разных причин [16].
Таким образом, исследования психологов свидетельствуют о том, что различного вида депривации (неполноценные эмоциональные контакты между детьми и родителями, материнская депривация, отцовская депривация, конфликтность между матерью и отцом, лишение родительского попечения, развод родителей и т. п.) неизбежно негативно отражаются на личности ребенка, на формировании его субъектности и самоотношения.
Конечно депривационные ситуации, которые переживает человек в жизни, не ограничиваются потерями отношений со значимыми лицами. Они могут быть самыми разными: перемена места жительства, переход из одной школы в другую, окончание школы, поступление в вуз, рождение младшего брата или сестры, жестокое обращение родителей и т. д. Но именно семейная депривация наиболее негативно влияет на развитие личности ребенка и на возможности его эффективной адаптации в социуме. Почему же семейная депривация отрицательно сказывается на физическом, эмоционально-личностном и интеллектуальном развитии ребенка? Как влияет характер отношений до разлуки как на формирование субъектности ребенка, так и на психологическое состояние матери? Эти вопросы остаются пока без ответов и ждут своих исследований.
С нашей точки зрения, необходимо различать близкие по смыслу, но не тождественные друг другу понятия – депривация, переживание, сепарация, разлука.
Психическая депривация (от англ. deprivation – утрата, лишение, потеря) – это лишение общения с семьей, близкими. Этот термин введен чехословацкими психологами Й. Лангмейер и З. Матейчек, которые на основе обобщения данных мировой науки и практики, а также своего многолетнего опыта изучения детей из детских домов и школ интернатов, выявили феномен, который был обозначен ими понятием «психическое лишение», или «психическая депривация». Они определяют его как психическое состояние, возникшее в результате таких жизненных ситуаций (называемых депривационными ситуациями), где субъекту не предоставляется возможность для удовлетворения некоторых основных жизненных психических потребностей в достаточной мере и в течение продолжительного времени [7].
Попадая в такие ситуации, человек испытывает негативное переживание, особенность которого состоит в том, «что оно возникает в критической ситуации, ситуации невозможности, т. е. такой ситуации, в которой субъект сталкивается с невозможностью реализации внутренних необходимостей своей жизни (мотивов, стремлений и пр.)» [3, с. 31].
Следовательно, близким по смыслу термину «депривация» является термин «переживание», определение которого дал Ф.Е. Василюк. Переживание понимается им как особая внутренняя деятельность по преодолению жизненных событий. Смысл этой деятельности – восстановить функциональное равновесие организма [3]. На наш взгляд, термину «депривация» соответствует более узкое понятие, чем «переживание», так как переживание может быть как позитивным, так и негативным, а депривация только негативна. Причем термин «депривация» отражает пассивную позицию субъекта, а «переживание» – его активную позицию.
Еще более узким понятием по сравнению с депривацией является понятие «сепарация (отделение)» – «термин, обозначающий уход от объекта или прекращение с ним каких-либо отношений. В психоаналитическом смысле сепарация представляет собой интрапсихический процесс, входящий в структуру сепарации-индивидуации, благодаря которому индивид приобретает чувство себя как самостоятельной и независимой от объекта целостности, другими словами, приобретает свойства субъекта. Способность к сепарации является важным компонентом развития каждого индивида. Умение изживать проявления сепарации указывает на достижение индивидом соответствующего уровня развития. С другой стороны, несвоевременное или чересчур резкое отделение ребенка от заботящегося объекта может привести к серьезным осложнениям и искажениям развития и адаптации, вплоть до возникновения длительной депрессии или психопатических явлений. Вызывающая травму сепарация может быть обусловлена как физической (разлука), так и психологической (одиночество вдвоем) недоступностью объекта» [14, с.191].
Физическая сепарация или разлука – это пространственное разделение, жизнь врозь [11], при которой прекращается эмоциональная связь, и чем интенсивнее была связь, тем тяжелее переживается разлука. Вызывающая травму физическая или психологическая сепарация, сопровождающаяся негативными переживаниями, – это один из видов депривации.
Психическое переживание утраты эмоциональной связи в результате пространственного разделения или отчуждения со значимыми объектами, которое возникает при разлуке с семьей или одним из родителей и приводит к искажениям развития и адаптации ребенка, мы будем называть семейной депривацией.
Поскольку семья является основополагающим фактором развития ребенка, следует говорить о семейной депривации как разновидности социальной и эмоциональной депривации. В зависимости от субъекта, создающего психотравматическую (депривационную) ситуацию для ребенка, различают материнскую, отцовскую, родительскую и детскую депривацию (субъекты братья и сестры). Причем семейная депривация может быть как эпизодической (временная разлука с одним из родителей или с семьей), так и хронической (постоянная разлука). Больше всего исследований было проведено по вопросам материнской депривации.
Под материнской депривацией чаще всего понимают отсутствие материнского заботливого отношения к детям. О материнской депривации идет речь в ситуациях разлуки с матерью при госпитализации ребенка или отсутствии матери, при поступлении ребенка в детский сад, отказе от ребенка еще в роддоме или подкидывании ребенка, продаже собственного ребенка. Даже в семье может наблюдаться такое поведение матери (игнорирование, враждебность, конфликтность, жестокое обращение с ребенком, неприятие, отказ в помощи, сотрудничестве), которое приведет к депривации.
Исследования, проведенные в больницах с госпитализированными детьми, показали три стадии в эмоциональном восприятии ребенком долгой разлуки с матерью. На 1-й стадии дети протестуют, буянят, ищут маму и, если она возвращается на этом этапе, некоторое время ведут себя плохо – « наказывают» ее за плохое поведение. Но, выплеснув гнев, становятся прежними (мамы тоже наказывают пропавших детей, когда находят их, ведь эмоции, которые движут людьми в аналогичных ситуациях, похожи).
На 2-й стадии, если разлука продолжается больше 1 месяца, ребенок становится вялым и апатичным. Он не успокаивается и переживает, что мама к нему больше не вернется. Если мама возвращается на этой стадии, то ребенок очень привязан к ней, выглядит очень неуверенным в себе. Возвращение в обычное русло занимает больше времени, и ребенку нужно пройти через протест, прежде чем стать прежним. Это, как ни странно, хороший знак. Ребенок должен полностью избавиться от накопившихся отрицательных эмоций и убедиться, что его по-прежнему любят и он может не бояться выразить этот гнев.
На 3-й стадии, после 2 месяцев сепарации, ребенок начинает восстанавливаться, он снова играет и ведет себя как обычно, но цена этому выходу из апатии – любовь к матери. Он перестает любить свою маму, чтобы справиться с разлукой, ведь если не любить кого-то, то и потерять его не страшно. Воссоединение семьи на этой стадии – очень болезненный процесс, так как ребенок не идет на эмоциональный контакт, остается нечувствительным к реакциям со стороны взрослых. Если во время разлуки у ребенка был кто-то, кто заменял ему маму, то 3-я стадия скорее всего не наступит, и именно поэтому при госпитализации ребенка родителям разрешают в последнее время находиться вместе с ним в медицинском учреждении.
Первые описания неблагоприятных последствий семейной депривации сделал Л.Ф. Мейер, который в качестве главной причиной младенческой смертности называет отсутствие «стимулирующего» влияния матери [10]. Реакцию детей разных возрастов на сепарацию от матери в различных условиях также изучали и описывали психологи разных научных школ [2, 7, 19, 23].
А. Фрейд и Д. Берлингем приводят фактический материал, свидетельствующий о драматическом, а иногда и трагическом влиянии на ребенка разлуки с матерью. «Реакции, выдаваемые ребенком на разлуку с матерью, особенно сильны. Ребенок чувствует себя оставленным всеми теми, кого он хорошо знает в своем мире, теми, кто для него много значит. Переживая разлуку, некоторые дети отказываются от еды и сна. Многие протестуют против того, чтобы их ласкали незнакомые люди. Одни дети привязаны к игрушкам, которые дала мать, другие – к чему-то из постельных принадлежностей или одежде, которую принесли из дома» [19, с. 191]. Также Р. Шпиц описывает детей одного детского дома, которые в возрасте 3 месяцев были разлучены со своими матерями. Уход, питание, гигиенические условия в этом учреждении были типичными для всех хорошо поставленных заведений такого рода. Однако у всех детей произошла резкая задержка их психического развития. В течение 2 лет погибло 37 % малышей, в живых остался 21 ребенок. К описываемому моменту младшему ребенку было 2 года, старшему – 4 года и 1 месяц. 5 из них были неспособны к самостоятельному передвижению каким-либо способом, сидели без поддержки только 3, ходили с посторонней помощью 8, а самостоятельно только 5, не умели есть ложкой 12, сами одеваться 20 детей. Весьма низким оказалось и их психическое развитие. Так из 21 ребенка 6 детей вовсе не умели говорить, 13 – говорили по 2-5 слов и лишь один умел составлять предложения. Но наиболее яркой особенностью детей этого детского дома было их невротическое поведение, которое проявлялось в следующих симптомах:
а) задумчивость, печаль, плач, но без крика и вокализации;
б) замыкание в себе, отрицательное отношение к окружающим, стремление уйти от всех, отстраниться от посторонних;
в) ареактивность, пониженный темп движений, отбрасывание игрушек и предметов, прикоснувшихся к ребенку, ступорозное состояние;
г) потеря аппетита, отказ от еды, исхудание;
д) бессонница.
Указанные симптомы развивались у многих детей после разлуки в течение 2 лет с матерью [23].
Интенсивное научное изучение проблемы психической депривации началось в 1960-х гг. Дж. Боулби и его сподвижницей М. Эйнсворт. Ре-зультаты их исследований показали необходимость связи ребенка именно с биологической матерью. Они раскрыли значение этой связи для нравственного и физического развития ребенка в раннем возрасте [2]. С развитием исследований материнской депривации выяснилось, что последствия ее могут охватывать широкий спектр психопатологических состояний – от легких задержек психического развития до выраженной дебильности, от транзиторных депрессивных состояний до тяжких искажений эмоциональной сферы с неспособностью к сопереживанию, пассивностью, коммуникативными нарушениями, т. е. невозможностью в дальнейшем устанавливать полноценные контакты с другими людьми, с необратимым недоразвитием навыков общения.
Исследования ряда отечественных авторов [4, 5, 8, 9, 12, 13] также указывают на нарушения эмоционального развития ребенка при разлуке с матерью. Присутствие матери и ее влияние способствуют формированию чувства безопасности и стабильности у ребенка. Основные эмоционально личностные деформации возникают у детей-сирот как следствие эмоциональной депривации из-за разлуки с матерью, так как потребность в эмоционально-теплом контакте как базовая жизненная потребность остается неудовлетворенной. По мнению И.В. Грибановой, неудовлетворенные потребности не редуцируются сами собой; пока они не удовлетворены, они закрепляются достаточно прочно [4].
Наблюдая у таких детей тяжелые повреждения личности, касающиеся самосознания и интеллектуального развития, ученые высказали предположение о том, что эмоциональная депривация делает особенно острым сам «момент отторжения». Этот травмирующий комплекс сохраняется у ребенка на всю жизнь. Дети, изолированные с рождения до 6 месяцев, навсегда остаются менее разговорчивыми, чем их сверстники, воспитывающиеся в семье. Изоляция ребенка от матери от 1 до 3 лет приводит к тяжелым последствиям, отражающимся на интеллектуальном и личностном развитии, которые с трудом поддаются компенсации.
Отцовская депривация наблюдается у детей в связи с разлукой с отцом, вследствие смерти отца (крайний случай), ухода отца из семьи, в результате развода родителей, длительной командировки отца; а также вследствие самоустранения отца от воспитания детей: он может игнорировать ребенка, враждебно отвергать его, критиковать, придираться, никогда не хвалить, избегать контактов с ним, быть жестоким с ребенком, ограничивать его свободу и т. д. При уходе отца из семьи даже грудной ребенок способен остро переживать психическую травму, которую испытывает его мать в процессе развода. Ученые считают, что новорожденный остается частью организма матери, находится в симбиозе с ней, поэтому чутко реагирует на настроение матери. Дети 21/2-31/2 лет реагируют на распад семьи плачем, расстройством сна, повышенной пугливостью, снижением познавательных процессов, проявлением неопрятности, пристрастием к собственным вещам и игрушкам, так называемым переходным объектам. И если ребенок чувствует фрустрацию, страх, то с помощью переходного объекта, который символически заменяет отсутствующего родителя, он быстрее справляется с этими эмоциями [24].
Дети 31/2-41/2 лет при разлуке с отцом показывают повышенную гневливость, агрессивность, переживание чувства утраты, тревожность. Экстраверты делаются замкнутыми и молчаливыми, проявляется чувство вины за распад семьи. У детей 5-6 лет тоже наблюдаются усиление агрессии, тревоги, раздражительность, неугомонность, гневливость.
По данным Г. Фигдора, у подростков, растущих без отца, присутствуют жестокость, заниженная самооценка, а у мальчиков – подростков с высокой самооценкой отцы заботливы, пользуются их доверием и являются для своих детей авторитетом. Интересно, что есть зависимость самооценки подростков от возраста матерей в период развода. Так, среди детей женщин, которым при расторжении брака было меньше 24 лет, только 22 % мальчиков имели высокую самооценку. Если матери разводились в более старшем возрасте, то уже 42 % детей имели высокую самооценку [18].
Исследование В.А. Сысенко показало, что особенно болезненно реагируют на развод мальчики 7-12 лет. Девочки же особенно остро переживают разлуку с отцом в возрасте от 2 до 5 лет. Очень болезненно переживает распад семьи единственный ребенок. Те дети, у кого есть братья и сестры, намного легче переживают развод. Так как в таких ситуациях дети вымещают агрессию или тревогу друг на друге, то это значительно снижает эмоциональное напряжение и уменьшает вероятность нервных срывов [17].
В ситуации развода, ввиду того что он происходит не сразу, отношения членов семьи уже бывают нарушены заранее. Многое зависит и от того, какие были отношения с ушедшим родителем. Чем прочнее эмоциональная связь с отцом, тем тяжелее разлука. Часто у ребенка имеется лишь незначительная связь с отцом, но иногда данная связь бывает весьма тес-ной, и ребенок в таком случае переносит разлуку почти так же тяжело, как смерть [1].
Наблюдающееся в некоторых семьях самоустранение отцов от воспитания детей связано скорее всего с незрелостью их личности, которая выражается в нежелании и неумении иметь дело с ребенком, в поверхностном интересе к его делам, чувствам, эмоциям. «Эмоциональная нищета» таких отцов имеет глубокие корни в прародительской семье, где он сам был отвергнут своими родителями, не испытывал родительского тепла, по-этому и сам не может создать благополучную эмоциональную атмосферу в своей семье. У детей могут возникнуть различные страхи, которые проявляются в фантазиях, снах и т. д. Страх становится не только способом привлекать к себе внимание родителей и всех окружающих, но и возможностью заполнить вакуум общения [7, 20].
Детская депривация или трудные взаимоотношения между детьми в семье могут возникнуть из-за явного предпочтения родителями определенного ребенка или детей одного пола. Например, если основное внимание уделяется только мальчикам, то девочки в такой семье чувствуют себя неполноценными, отчужденными и не любят своих братьев, и наоборот. Все первенцы чутко реагируют на изменение эмоционального баланса в семье, когда рождается второй ребенок. Нередко происходящие изменения в семье сопоставимы со свержением с престола. Дети могут чувствовать себя забытыми, отверженными, у них появляется зависть. Когда такие переживания интенсивны, возникают серьезные проблемы, психические травмы. Когда дети подрастают, то старший стремится унизить, ущемить младшего. Если при этом младший обгоняет старшего ребенка в какой-то сфере деятельности (учебе, спорте, играх), то старший очень тяжело переживает этот факт, ощущая свою неполноценность. Появляются агрессивность, вспыльчивость, недисциплинированность, перепады настроения, снижается успеваемость в школе. Младший ребенок тоже сталкивается с не менее сложными проблемами, переживаниями. У него возникает чувство собственной неполноценности из-за невозможности сравниться со старшим ребенком, который его высмеивает, демонстрируя собственное превосходство. Действия старшего ребенка напоминают своеобразную месть младшему за отобранные малышом любовь и внимание родителей. Соперничество, конкуренция старшего и младшего – довольно распространенное явление в семьях.
Внутренняя депривация, или самодепривация, появляется тогда, когда у ребенка возникает необходимость игнорировать свои чувства, эмоции и желания для сохранения своей собственной позитивной оценки «Я». В основе этого явления лежит внутриличностный конфликт, связанный с тем, что родители не придают значимости переживаниям ребенка в нужный момент, обесценивают их, исходя из своей взрослой позиции. Такое родительское недопонимание своего ребенка бывает из-за того, что ребенок еще не может или не умеет выразить свои эмоции и ощущения словами. Внутренняя депривация приводит к наличию множества страхов, протекающих в виде приступов, сопровождающихся тревожным настроением, дрожью, соматовегетативными расстройствами (энурезом, тиками, заиканием), нарушением отношений со взрослыми и сверстниками.
Разделение деприваций на отцовскую, материнскую, детскую и самодепривацию условно, ведь семья – единый организм, где все отношения, проблемы не изолированы, а вплетены друг в друга. Сильнейшим депривирующим фактором считается разлука с семьей. При этом прекращается эмоциональная связь между ребенком и привычной средой и, как следствие, нарушаются эмоциональные контакты, что в свою очередь приводит к потере безопасности, защищенности. Длительный дефицит эмоционально созвучного общения порождает у ребенка неуверенность в положительном отношении к нему родных, вызывая чувство тревоги и ощущение эмоционального неблагополучия. Нередко в ситуации долгой разлуки у ребенка возникает диффузное «разливание» тревоги, когда она становится доминирующим эмоциональным фоном, на котором искажается развитие психики, возникает отчуждение. Вдали от семьи ребенок может испытывать стыд, обвинение, страх, агрессию. Он пытается понять суть происходящего с ним, осмыслить ситуацию, не удовлетворяющую его. Известно, что дети по-разному решают эту проблему. Есть два пути внутренней «переработки» ситуации отрыва от семьи:
1-й – отвержение себя, если ребенок склонен к переживанию чувства вины. Он как бы соглашается с фактом отделения от семьи за свои плохие поступки или плохие мысли. У ребенка возникает тяжелое чувство, ведущее к потере самоуважения, принуждающее к исправлению своего «плохого» поведения;
2-й – отвержение родителей. Ребенок приходит к выводу, что именно родители виноваты в том, что он оторван от семьи, оставлен один. Он пытается найти новое доказательство вины родителей, иначе осмысливает давнее происшествие, возникает аутоагрессия по поводу привязанности к матери, к отцу, появляются мечты о возвращении прежних отношений. Его состояние – это смесь гнева, злости, обиды и любви к родителям. По отношению к родителям такие дети часто ведут себя агрессивно, специально их раздражают. Обе позиции – и отвержение себя, и отвержение семьи – психологически обоснованы, но не способствуют быстрому и успешному приспособлению к новой ситуации и сохранению эмоциональных связей с родителями. В первом случае энергия ребенка уходит на самобичевание, во втором – на субъективный разрыв с семьей, отчуждение. Дети не видят объективных обстоятельств, принуждающих к долгой разлуке. Однако если с детьми предварительно подробно обсуждают обстоятельства, проигрывают ситуации, то приспособление к новой ситуации идет быстрее, а взаимоотношения с родителями остаются более близкими. Ребенку помогают увидеть все обстоятельства вынужденной разлуки, помогают убедиться в том, что его не обманывают. В результате такого спокойного осмысления ситуации разлуки в безопасной семейной атмосфере мысли ребенка постепенно направляются на объективный анализ положения и не приводят к угрызениям совести или к дискредитации семьи.
Двойную психологическую травму переживают дети, чьи родители лишены родительских прав. Это, с одной стороны, плохое обращение в родительской семье и негативный жизненный опыт, а с другой – разрыв с семьей. Вне контакта с близкими взрослыми дети чувствуют себя одинокими и беззащитными. Они очень остро чувствуют боль утраты близких отношений с родителями, даже если родители и не такие, как им (детям) хотелось бы. Но они любят своих родителей, порой додумывая хорошее и не замечая плохое. Все дети из неблагополучных семей хотят, чтобы их отец и мать были заботливыми и любящими. Такую вынужденную разлуку ребенок может переживать как смерть родителей, виня во всем тех людей, которые забирают их из семьи. Тогда все жизненные ресурсы ребенка «работают» на защиту от тревоги, страха, от чувства эмоционального диском-форта в ситуации нестабильности, неустроенности. Эффективно учиться и работать в это время невозможно, ибо страдают не только высшие психические функции (мышление, внимание, память), но и элементарные психические функции и автоматизированные действия.
Однако простого перемещения ребенка в новую ситуацию (детский дом или новую семью) и помощи в переживании разлуки с семьей не всегда достаточно для того, чтобы «новая» жизнь сложилась хорошо – прошлый опыт, навыки, страхи остаются с ребенком. Разлука с семьей приводит не только к разрыву отношений привязанности, но и к перемене социального и психологического статуса. При этом положение «социальных сирот» из неблагополучных семей более выигрышное, чем у детей отказников из домов ребенка: даже плохая реальность лучше, чем никакой. У первых есть знания о своих предках и своей семье, которые позволяют удовлетворять их «потребность в корнях», создавая так называемое чувство корня [22].
С утратой основных ориентиров (семьи и ближайшего окружения) нарушается восприятие себя и собственной жизни – оно приобретает неустойчивый и фрагментарный характер, в результате чего создается ощущение неадекватности. Н.К. Радина указывала, что «существует связь между процессами развития самопринятия и процессами “переработки” психотравмирующего опыта: остро переживаемое чувство горя утраты семьи (родителей) затрудняет возможность установления взаимоотношений с другими людьми, блокирует процесс идентификации, что в свою очередь препятствует развитию позитивного самопринятия» [15, с. 31]. Постепенно личностная эмоциональная «энергия» из прошлого, погружение в фантазирование о родителях, в страхи, уныние и т. д. переносятся в настоящее и служат источником активности для установления отношений и образования связей с людьми, актуальными для дня сегодняшнего. Чем выше число этих связей у ребенка, тем увереннее можно говорить о том, что психотравмирующий опыт переработан и поэтому негативные эмоции, связанные с утратой родителей, не возникают. Причем фантазии о родителях и выраженные переживания, связанные с потерей семьи, присущи, как правило, детям до подросткового возраста. Более старшим присуща переоценка своего положения и «эмоциональная глухота» [15]. Мы считаем, что «эмоциональная глухота» – это самозащита, одетый на душу «панцирь», изолирующий «клубок» горя ребенка.
Реакции детей на разлуку с родителями различны. Последствия разлуки могут быть как отдаленными, так и ближайшими и проявляться как первичные реакции на ситуацию потери. Одно из самых ближайших последствий потери для детей – нарушение их адаптации к повседневной жизни в их поведении. Д. Н. Исаев отмечает наиболее часто встречающиеся клинические проявления реакции дезадаптации (кризисных состояний): эмоциональную слабость, аффективную взрывчатость (вспыльчивость), повышенную возбудимость, гиперактивность, уныние, подавленность, тревожность, беспокойство, страхи, стремление к уединению, заторможенность, трудности контактов со сверстниками, агрессивность и аутоагрессивность, нарушения поведения, расстройство сна, головные боли, мутизм и другие речевые нарушения, невротические реакции [6].
Среди исследований, посвященных изучению ближайших реакций на потерю, выделяют работы ученых, которые описали общий индекс психопатологии. Этот индекс состоит из комплекса факторов:
1) депрессивное настроение (плач, печаль, раздражительность);
2) депрессивные синдромы (нарушение сна, ночные кошмары, плохой аппетит, потеря веса тела, головная боль, потеря интереса к деятельности);
3) соматические синдромы (боль, вялость и т. д.);
4) поведенческие синдромы (ссоры и драки со сверстниками или, наоборот, «замыкание в себе»). Эти симптомы свойственны всем возрастам и детям разного пола [21].
Также различны и отдаленные психологические последствия разлуки. Неудовлетворенная в детстве потребность в близости во взрослом состоянии может проявиться как стремление во чтобы то ни стало привлечь к себе внимание других людей, в зависимом поведении и поиске одобрения своих действий на стороне, в чувствительности к холоду, в излишней разговорчивости или, наоборот, в замкнутости, в страхе разлуки, боязни одиночества, поиске покровительства, повышенном беспокойстве или, наоборот, в апатии. Все это говорит о неосознанном стремлении личности удовлетворить свои базовые потребности, неудовлетворенные в детстве. Однако проблема заключается в том, что сделать это уже практически невозможно. Никакое количество суррогатов материнской любви не сможет возместить человеку чувство безопасности, которое он не смог получить в детстве. Он должен сам найти эту безопасность внутри себя.
Так, исследование автора этой статьи показало, что разлука в детстве с семьей или одним из родителей вызывает негативное отношение к себе, которое сохраняется до поздней юности не только у хронически, но и у эпизодически депривированных юношей и девушек, переживших в детстве расставание с родителями в силу разных причин [16].
Таким образом, исследования психологов свидетельствуют о том, что различного вида депривации (неполноценные эмоциональные контакты между детьми и родителями, материнская депривация, отцовская депривация, конфликтность между матерью и отцом, лишение родительского попечения, развод родителей и т. п.) неизбежно негативно отражаются на личности ребенка, на формировании его субъектности и самоотношения.
Конечно депривационные ситуации, которые переживает человек в жизни, не ограничиваются потерями отношений со значимыми лицами. Они могут быть самыми разными: перемена места жительства, переход из одной школы в другую, окончание школы, поступление в вуз, рождение младшего брата или сестры, жестокое обращение родителей и т. д. Но именно семейная депривация наиболее негативно влияет на развитие личности ребенка и на возможности его эффективной адаптации в социуме. Почему же семейная депривация отрицательно сказывается на физическом, эмоционально-личностном и интеллектуальном развитии ребенка? Как влияет характер отношений до разлуки как на формирование субъектности ребенка, так и на психологическое состояние матери? Эти вопросы остаются пока без ответов и ждут своих исследований.
УДК 316.356.2 : 316.613.4
А.К. Рубченко
А.К. Рубченко
Литература
1. Андреева А.Д. Как помочь ребенку пережить горе / А.Д. Андреева // Вопр. психологии. – 1991. – № 2. – С. 87-97.
2. Боулби Дж. Привязанность: пер. с англ. / Дж Боулби ; общ. ред. и вступ. ст. Г.В. Бурменской. – М. : Гардарики, 2003. – 477 с.
3. Василюк Ф.Е. Психология переживания: анализ преодоления критических ситуаций / Ф.Е. Василюк. – М. : Изд-во Моск. ун-та, 1984. – 234 с.
4. Грибанова Г.В. Нарушения формирования привязанностей у де-тей-сирот в раннем возрасте / Г.В. Грибанова // Дефектология. – 1994. – № 3. – С. 10-16.
5. Дубровина И.В. Особенности психического развития детей в семье и вне семьи / И.В. Дубровина, М.И. Лисина // Возрастные особенности психического развития детей : сб. науч. тр. / отв. ред. И.В. Дубровина, М.И. Лисина. – М. : Изд-во АПН СССР, 1982. – С. 3-19.
6. Исаев Д.Н. Предупреждение реакций дезадаптации / Д.Н. Исаев // Обучение и воспитание детей «группы риска» : хрестоматия / под ред.
B. М. Астапова, Ю.В. Микадзе. – М. : Ин-т практ. психологии, 1996. –
C. 88-102.
7. Лангмейер Й. Психическая депривация в детском возрасте / Й. Лангмейер, З. Матейчек. – Прага : Авиценум, 1984. – 334 с.
8. Лисина М.И. Влияние отношений с близкими взрослыми на развитие ребёнка раннего возраста / М.И. Лисина // Вопр. психологии. – 1961. – № 3. – С. 117-124.
9. Лисина М.И. Общение, личность и психика ребенка / М.И. Лисина ; под ред. А.Г. Рузской. – 2-е изд. – М. : Моск. психол.-соц. ин-т ; Воронеж : МОДЭК, 2001. – 384 с.
10. Мейер Л.Ф. Госпитализм детей грудного возраста / Л.Ф. Мейер. – М., 1914. – С. 11-14.
11. Ожегов С.И. Толковый словарь русского языка: 72500 слов и 7500 фразеологических выражений / С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова ; Ин-т рус. яз., Рос. фонд культуры. – М. : Азъ, 1992. – 955 с.
12. Прихожан А.М. Дети без семьи: (детский дом: заботы и тревоги общества) / А.М. Прихожан, Н.Н. Толстых. – М. : Педагогика, 1990. – 160 с.
13. Прихожан А. М. Особенности психического развития младших школьников, воспитывающихся вне семьи / А.М. Прихожан, Н.Н. Толстых // Вопр. психологии. – 1982. – № 2. – С. 80-86.
14. Психоаналитические термины и понятия : словарь : [пер. с англ.] / под ред.: Б.Э. Мура, Б. Д. Фаина. – М. : Класс, 2000. – 304 с.
15. Радина Н.К. Изучение самопринятия у детей, воспитывающихся в закрытых дошкольных учреждениях и в семье / Н.К. Радина // Вопр. пси-хологии. – 2000. -№ 3. – С. 23-34.
16. Рубченко А.К. Генезис самоотношения юношей и девушек, пере-живших в детстве разлуку с родителями / А.К. Рубченко // Теоретические и прикладные проблемы психологии личности : сб. ст. всерос. науч.-практ. конф. – Пенза, 2006. – С. 72-74.
17. Сысенко В.А. Отцы и дети / В.А. Сысенко // Социол. исслед. – 1986. – № 2. – С. 94-101.
18. Фигдор Г. Дети разведенных родителей: между травмой и надеж-дой / Г. Фигдор. – М. : Наука, 1995. – 376 с.
19. Фрейд А. Война и дети / А. Фрейд, Д. Берлингем // Развитие лич-ности. – 2004. – № 3. – С. 184-208.
20. Эйдемиллер Э.Г Психология и психотерапия семьи / Э.Г. Эйде- миллер, В. Юстицкис. – СПб. [и др.] : Питер, 1999. – 656 с.
21. Юницкий В.А. Психология детской потери (обзор зарубеж. ис- след.) / В.А. Юницкий // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 14. Психология. – 1991. – № 2. – C. 49-55.
22. Fromm E. The anatomy of human destructiveness / Е. Fromm. – N. Y. : Holt, Rinehart and Winston, 1973. – 521 p.
23. Spitz R.A. Hospitalism: An inquiry into the genesis of psychiatric conditions in early childhood / R.A. Spitz // Psychoanalytic Study of Child. – 1945. – Vol. 1. – P. 53-74.
24. Winnicott D.W. Transitional objects and transitional phenomena / D.W. Winnicott // Int. J. of Psychoanal. – 1953. – N 34. – P. 89-97.
