Новая вывеска. Зачем Сурков рассказал о «путинизме»

Фото Simona Granati / Corbis / Getty Images

Ассистент президента Владислав Сурков именовал «путинизм» «отлично работающим способом властвования», и пресс-секретарь президента поддержал такое мировоззрение. В чем все-таки состоит этот способ, и так ли уж он эффективен в Рф?

Владислав Сурков опять возвратился в общественное поле, и опять с вопросцами идеологии на руках. Если в прошедший раз в его статье возникло богатое словосочетание «глубинный люд», с которым волшебным образом, как заклинатель Кашпировский, президент разговаривает впрямую, без посредников в виде всяких институтов вроде парламента, то сейчас идейная психологическая атака осуществляется при помощи термина «путинизм». Другими словами его уже не стесняются и готовы употреблять «-измы», казалось бы, невозвратно вышедшие из словесной моды (имею в виду чисто идейные определения вроде «марксизма-ленинизма», «пролетарского интернационализма» и т.д.).

Под путинизмом Сурков осознает «действующую идеологию обыденности». Путинизм несет «социальные инновации» и «продуктивные противоречия» (кое-чем это припоминает «созидательное разрушение» Йозефа Шумпетера). Это «глобальный политический лайфхак, отлично работающий способ властвования». «Все вещи мира были когда-то мыслями. Правительство Наша родина в том числе», — гласит Сурков, имея в виду, что сам Путин и его эволюция в течение 20 лет когда-то были частью стратегического плана, а в его рамках была построена современная Наша родина.

Социально-политический конструктивизм — вещь искусственная. Своими рассуждениями «величавый комбинатор», возвращающийся на поляну идейной борьбы именно в этот момент, когда стратегия власти и ее цели не просматриваются (недозволено же считать планом абстрактную идею «прорыва»), подтверждает, что Путин есть продукт идейный, обретший земные очертания.

И в этом смысле как «земной» Ленин трансформировался в «ленинизм», так и сейчас работающий президент тоже перевоплотился в идейный конструкт, фактически все определяющий в нынешней жизни.

Правда, чтоб утвердить в вокабуляре россиян понятие «путинизм», да еще в положительном смысле, следует привести подтверждения и аргументы. Обычно это легче созодать в периоды интенсивного экономического роста. Нынешние же пробы заполнить социально-экономическую пустоту и «депресняк» идеологемами и мифологемами могут спровоцировать ненадобное никому, и в особенности власти, раздражение.

Путинизм не лишился собственной идейной базы — полностью очевидного популистского националистического консерватизма (если б Путин управлял Польшей, его фамилия была бы Качинский), но растерял текущий драйв. Это мешает ему быть «идеологией обыденности», в особенности на фоне пятилетнего падения настоящих располагаемых доходов. Путинская политика обыденности не дает результатов. Поточнее, результаты нехорошие: ссора со всем миром и удручающие экономические итоги как следствие брутального возврата страны в экономику. Путинизм подразумевает интенсивное подкармливание силовых сословий в обмен на продажу ими надуманных угроз популяции, но они своим вмешательством в экономику разрушают вкладывательный климат.

Путинизм лишился и целеполагания: Наша родина уже great again, эта цель достигнута, а дальше-то что? Не коммунизм же строить. Национальные проекты и так именуемый «прорыв» — очень непонятны, чтоб быть увиденными даже пропутинским большинством. Оно, вообщем, распадается в крайнее время на огромное количество неуверенных меньшинств, испытывающих к тому же трудности с доходными частями семейных бюджетов.

Удачные (либо квазиуспешные) военные операции, в том числе заканчивавшиеся территориальными приобретениями, с 2018 года не мобилизуют население на поддержку фаворита. Утраты в процентных пт рейтингов, и головного из их — одобрения деятельности (по версии «Левада-центра»), начавшиеся с мая прошедшего года, еще до объявления пенсионной реформы, восстанавливаются только в границах докрымских уровней: средняя цифра в 65% — это далековато не 80. Чуть ли идеология путинизма способна возвратить президенту — и, обширнее, власти — докрымскую привлекательность.

И в этом смысле «путинизм» — не как ярлычек для авторитаризма в политике и госкапитализма в экономике, как идеология, тем наиболее работающая — всего только идейная вывеска, за которой нет содержания. Приблизительно как оксюморон «суверенная демократия», выдуманный вот уже практически 15 годов назад этим же Сурковым: если демократия профанируется и имитируется, не имеет значения, именуется она «народной», «социалистической» либо «суверенной». Ее просто нет. Либо как «глубинный люд», которого в реальности не существует, а живет он в политических учениях, описывавших либо оправдывавших авторитаризм и тоталитаризм, — к примеру, в трудах Карла Шмитта.

Правда в том, что путинизм есть. Это практика устаревшего авторитарного правления, входящего в противоречие с потребностями пробуждающегося штатского общества, и неосторожно расточительного дирижизма в экономике. Это фьюжн-идеология, которая не зафиксирована в едином документе, но просто разлита в воздухе и всем понятна, еще одна реинкарнация формулы графа Уварова «православие-самодержавие-народность», приспособленная к современным условиям.

Можно разглядывать и путинизм с иной точки зрения: переживут ли практики крайних 2-ух 10-ов лет самого Путина как правителя, когда он удалится на покой либо станет Дэн Сяо Пином (он же — елбасы а-ля рюсс)? Наверняка, да. В конце концов, никто так стремительно не в состоянии отменить систему, где обладание властью значит обладание собственностью, а база ее — извлечение ренты. Никто не может моментально отменить раздаточное правительство. Тяжело избавиться от силовой части элиты, которая воспринимает принципные политические решения. Но смена фамилии правителя постоянно в русской истории приводила к переменам. И опосля авторитарных периодов — к переменам до узнаваемых степеней либерализационным. Система, может быть, и переживет основоположника, но ее эрозия может резко, если не обвально, ускориться.

В конце концов, у истории с путинизмом еще есть один нюанс — чисто дворцовый. Станет ли опять Сурков новеньким Сусловым в ситуации, когда, возможно, к данной роли нет вкуса у Сергея Кириенко? Свечу никто не держал, но 2-ая за маленький срок идейная интервенция человека, в крайнее время отвечавшего за полностью земные сюжеты вроде Абхазии и Донбасса, свидетельствует если не о перемене его функционала, то по последней мере о желании его поменять.

Что, вообщем, к настоящей жизни россиян не имеет дела. Так же, как и путинизм — «идеология обыденности».