Фото Анна Майорова / URA.RU / TASS
О политических и неполитических смыслах различных порций поправок к конституции из президентского широкого пакета можно додуматься, но сложнее осознать суету и спешку, с которыми содержимое пакета стремятся на данный момент перелить в конституцию, считает доктор конституционного права ВШЭ Илья Шаблинский
Наскоро слепленная декоративная рабочая группа не успела и несколько раз собраться, как президентские поправки к конституции РФ уже в первом чтении приняла Дума.
О кое-чем мы еще не знаем. Ну, отлично — можно оценить то, что разумеется.
Разумеется, например, что любая порция поправок адресована определенной аудитории и, похоже, обязана сыграть некоторую роль в предвыборных действах. Формально до думских выборов уже меньше полутора лет.
Вот упоминания в главном законе индексации пенсий и малых зарплат — для той части электората, что еще верует гулким обещаниям и словам («резкий прорыв», «настоящий подъем» и прочее). Не акцентируется внимание на настоящих размерах пенсий, также на настоящих темпах инфляции. Закон, в каком все это предвидено, издавна принят, но практически не действует.
Говоря поточнее, ни одно из данных некогда обещаний Путина, посвященных борьбе с бедностью, не исполнено. Может, кто-то отважится напомнить?
Для иной части электората — грозные ограничения для кандидатов на различные посты, от депутата до президента. Все эти ограничения — исключающие для кандидатов двойное гражданство и вид на жительство где-либо — издавна вбиты в закон о главных гарантиях избирательных прав. Но вот сейчас их тащат в конституцию. Совершенно-то в мировой конституционной практике так не принято: подобные ограничения могут изменяться, а главный закон должен быть стабилен. Но цель, похоже, иная, политическая: излишний повод побеседовать о том, что поправки — средство укрепления суверенитета. Это, если помните, возлюбленная тема очередной группы приверженцев президента. Их нужно мобилизовать.
Кто-то уже увидел, что подобные поправки не дозволили бы избраться на президентский пост в 2000 году самому Путину: он был должен во время работы в ГДР иметь документ, равнозначный виду на жительство. Но о рациональной аргументации здесь на данный момент нет и речи.
У президентских инициатив есть аудитория, рассчитывающая и на некое расширение возможностей палат парламента. Ей тоже кое-что перепадает. Право Думы утверждать всех министров, кроме председателя правительства, можно оценить позитивно. Если лишь в конце концов это право не увяжут с некий мерой ответственности на вариант, если Дума все таки не утвердит почти всех министров. По сути развитие парламентаризма просит уже другого: у палаты обязано быть право выдвигать кандидата в премьеры от наикрупнейшей фракции либо коалиции фракций. Лишь так парламентарии получают чувство ответственности за свою деятельность. Но на этот счет уже высказался наш гарант конституции: он против. Еще бы.
О новейших консультативных возможностей Совета Федерации можно специально даже не гласить. Думается, что и сами «сенаторы» — члены Совета — полностью сознают свою декоративную роль. Но формальным титулом «сенаторы» сейчас сумеют гордиться. Отлично, пусть гордятся.
А дальше идут поправки, которые обязаны иметь полностью настоящий, а не пропагандистский смысл. Главные из их нацелены на предстоящее укрепление зависимого статуса Конституционного суда. Сейчас его численный состав сократится до 11 арбитров, а президент получит право отправлять всякого из их в отставку — при помощи такого же верного Совета Федерации. На данный момент по закону инициировать отставку судьи может сам Конституционный трибунал. Но эту, пусть и не очень надежную гарантию независимости сейчас ликвидируют. Да, Конституционный трибунал показывал совершенную лояльность и осторожность при рассмотрении жалоб, затрагивающих политические интересы администрации президента. Но все таки он время от времени оставлял заявителю поле для защиты — чуток большее, чем желало начальство. Помните, Конституционный трибунал определил уголовщину за несогласованные пикеты (пикеты, напомню!) некими определенными обстоятельствами? И Ильдара Дадина в конечном итоге освободили. А Котова уже не стали, проигнорировав позиции Конституционного суда. Откровенно ими пренебрегли. Видимо, решили, что Конституционный трибунал все таки взял на себя избыточное.
Сейчас уже не возьмет.
Статьи о Муниципальном совете, наверняка, имеют для президента некое реальное значение. Можно лишь догадываться какое. Буквально о его возможностей будет сказано в особом законе. А на данный момент только появляются ассоциации с Госсоветом императорским — каков существовал в протяжении столетия. Такое воззвание к архаике.
Как таковой совет втиснуть в сегодняшнюю схему разделения властей, неясно. Ясно только, что в любом случае его компетенцию можно сформировать, лишь надергав возможностей у остальных органов — у палат парламента, у президента. Думаю, надергают. Как это соотносится с планами самого президента, как и раньше непонятно. Но президент пока, меж иным, и не докладывал, что собирается поменять собственный статус на некий новейший.
Совершенно во всем этом совершенно не достаточно того, что похоже на заботу о длительных интересах страны, на системную реформу, которая обязана посодействовать, к примеру, вернуть демократию либо выйти из экономического кризиса. Быстрее, это похоже на предвыборный маневр. И конституция, к огорчению, выбрана его полем.
Кажется, весьма почти всем это ясно. Тем не наименее не прошло и восьми дней, как Дума эти поправки одобрила. Обсудив за пару часиков. Единодушно. Охото сказать, в едином порыве.
Это наше сегодняшнее правительство. Мало забавно, незначительно постыдно.
редакция советует
Изменение конституционного строя: к чему приведет предложенная президентом правка основного закона
Конец стабильности: для чего Путину переписывать конституцию
Источник
