Одиночный пикет у строения Гос думы Фото Сергея Чирикова / EPA / TASS
Конституционная поправка, разрешающая Владимиру Путину баллотироваться в 2024 году, значит, что сфера права сжимается, считает прошлый член Совета по правам человека конституционный юрист Илья Шаблинский
11 марта Совет Федерации следом за Госдумой поддержал поправки в Конституцию. К этому дело шло издавна, но все таки решающие заявления и выступления с трибуны Думы вызывают противное чувство. Это было похоже на тяжкое воспоминание, которое оставляет произошедшая на наших очах трагедия — скажем, обрушение громоздкого жилого строения. Кто там под завалами? Пока неясно. Вообщем, допускаю, что это мое чувство личное и проф: кто-то просто ничего не увидел. Почти все посчитали, что это верно, так как целенаправлено. С ними нет смысла полемизировать.
Обозначим сущность происшедшей конституционно-правовой катастрофы. Владимир Путин, глава страны и гарант конституции, сказал, что не собирается соблюдать крайнее из оставшихся конституционных ограничений его власти. Норма части 3 статьи 81 конституции воспрещала ему выставлять свою кандидатуру на выборах в 2024 году — в 5-ый раз в истории, и при всем этом в 3-ий раз попорядку. Владимир Путин произнес, что считает вероятным начать отсчет его президентских сроков поновой, другими словами те, прошлые, не считать.
Аргументировать свою позицию президент, в сути, не стал, ну и не в аргументации дело. Выступая в Думе, Путин был «посреди собственных», и эти «свои» соображали, что дело не в аргументах «за» и «против», а в принципе. Другими словами сама по для себя норма-ограничитель — часть 3 статьи 81 — удостоилась даже одобрения Путина: она может еще быть полезной. В отдаленном будущем. Но в отношении самого Путина она действовать не обязана — в принципе. Вот и вся сущность позиции президента.
Конец стабильности: для чего Путину переписывать конституцию
Побеседуем незначительно о правовой стороне дела. Необходимо сказать, что самого президента она тоже в некой мере заботит. Он готов ожидать одобрения Конституционного суда, а позже еще результатов голосования людей.
Что все-таки здесь может Конституционный трибунал? Все дело в том, что согласно работающей пока Конституции и закону о Конституционном суде он не в состоянии сделать ничего. Не имеет возможностей. Почитайте статью 125 Конституции. Там нет возможности инспектировать соответствие поправок к Конституции иным статьям Конституции, в том числе нормам ее глав 1 и 2. Конституционный трибунал уже пару раз о этом давал информацию в собственных постановлениях. Это относится и к лишь что записанной заготовке нормы о том, что работающий президент будет вправе занять президентский пост в 3-ий раз попорядку.
Тем не наименее, закон о поправке в Конституцию обязует КС отдать оценку — во-1-х, не вступившим в силу поправкам, а во-2-х, к тому же порядку их принятия. Дело в том, что предполагается к тому же одобрение этих поправок на «всероссийском голосовании». Но статья 136 Конституции, устанавливающая порядок внесения поправок в ее главы 3-8, ничего не гласит ни о Конституционном суде, ни о «всероссийском голосовании».
Не понимаю, будет ли кто-то из читателей статьи заглядывать в Главный закон. Быстрее всего, нет. Навряд ли это им так принципиально, как и подавляющему большинству людей страны. Как досадно бы это не звучало, на это и был расчет.
Итак, у Конституционного Суда нет возможностей в процедуре внесения поправок. Но законом, лишь что принятым и одобренным палатами парламента, арбитрам предписано отдать оценку, при этом в недельный срок.
Колея Путина: какова настоящая причина правки конституции и смены правительства
Несуразная и диковатая ситуация. Представим, судьи будут стремится выполнить задание (а они буквально будут). В этом законе, как мы помним, весьма много всего: и Бог, и «историческая правда», и прочее. Но самое принципиальное, естественно, «обнуление сроков». Все это необходимо оправдать и доказать.
На какие правовые основания судьи сумеют опереться? Возможно, им придется вспомянуть их собственное постановление от 5 ноября 1998 года (его на данный момент перечитывают сотки юристов), в каком они толковали ту норму из части 3 статьи 81. Они признали правомерным исчислять президентские сроки Бориса Ельцина, начиная с 1991 года, другими словами с тех пор, когда и самой Конституции 1993 года не было.
Вообщем, здесь трибунал может свою позицию и поменять. Не впервые.
А что все-таки еще тогда можно будет вспомянуть? Прошлый президентский ассистент рекомендует учитывать тот факт, что опосля внесения поправок президент и Дума будут владеть новенькими возможностями, которые вроде как введут нас в новейшую политическую действительность. Замечательно. Необходимо ли это осознавать так, что хоть какое изменение президентских и думских возможностей дозволяет исчислять президентские сроки поновой?
Совершенно говоря, такую чушь не имеет смысла и дискуссировать. Хотя можно, к примеру, вспомянуть, что в 2013 году и Дума, и глава страны получали уже порции новейших конституционных возможностей (президент, к примеру, получил право назначать — на самом деле — региональных прокуроров). И ничего, сроки не обнулились.
Вернемся сейчас от чисто правовой материи к сущности. Исчезновение крайней сдержки значит, что поле произвола возрастает, а сфера права сжимается. Авторитарное правление в Рф упрочивается. Мы стали на шаг поближе к режимам, которые политологи называют «султанистскими». Эталоны этих режимов перед нами: это практически все центральноазиатские страны, плюс Сирия при Асадах, плюс, естественно, Белоруссия при Лукашенко. Это наши эталоны. И, естественно, партнеры-союзники.
Нет, наше правительство пока не победило всей ожидаемой дистанции. До эталона — скажем, режима туркменского эталона — все еще далековато. Но когда несколькими деньками ранее я следил сцены из жизни нашей Думы, обсуждавшей судьбоносные поправки, мне показалось, что этот путь мы можем пройти довольно стремительно.
Путин сменил статус: для чего потребовалось обнуление президентских сроков
Источник
Читайте далее:
