(Куликов А.В., Новиков А.А.)
(“Русский арбитр”, 2007, N 1)
Информация о публикации
“Русский арбитр”, 2007, N 1
СООТНОШЕНИЕ ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПОЛОЖЕНИЯ СПЕЦИАЛИСТА, ПСИХОЛОГА, ПЕДАГОГА И ПЕРЕВОДЧИКА В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ РОССИИ
А.В. КУЛИКОВ, А.А. НОВИКОВ
Куликов А.В., арбитр Уставного суда Калининградской области, доктор юридических наук, доктор.
Новиков А.А., педагог кафедры информационного обеспечения Калининградского ЮИ МВД РФ, соискатель.
В работающем УПК РФ функции спеца трактуются существенно обширнее, чем в прошлых редакциях этого нормативно-правового документа. Поменялось восприятие спеца как самостоятельной фигуры, что явилось следствием внесения конфигураций в УПК РФ, наделивших заключение и показание спеца доказательственным значением <1>. Это нововведение повысило актуальность внедрения особых познаний в уголовном судопроизводстве.
При этом идет речь не только лишь о консультационной деятельности спеца либо деятельности по оказанию помощи в применении технических средств, да и о участии спеца, результатом которого является конкретное получение доказательств по уголовному делу.
——————————–
<1> См.: п. 23 Федерального закона от 4 июля 2003 г. N 92-ФЗ “О внесении конфигураций и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс Русской Федерации” // СЗ РФ. 2003. N 27 (ч. I).
Ст. 2706.
Проведенное нами анкетирование показало, что 94,7% служащих органов следствия и дознания, привлекая профессионалов, фиксируют получаемую криминалистически значимую информацию в справках и других документах, приобщая их к уголовному делу. И только 10,7% из их проявили, что они пользуются разъяснениями профессионалов фактически по любому уголовному делу, не фиксируя получаемую информацию документально и не приобщая к уголовному делу, а 4,7% не пользуются услугами профессионалов совершенно. Тем не наименее следует увидеть, что некие статьи УПК РФ указывают специальность сведущего лица, не являющегося профессионалом, и применение познаний которого является неотклонимым при производстве по уголовному делу. Так, ст.
425 УПК РФ обязует завлекать преподавателя либо психолога к роли в допросе несовершеннолетнего подозреваемого и обвиняемого, а ст. 191 УПК РФ – преподавателя к роли в допросе несовершеннолетнего очевидца и потерпевшего. Роль доктора предвидено при осмотре трупа (ч. 1 ст. 178 УПК РФ), также при освидетельствовании (ч.4 ст. 179 УПК РФ).
В обозначенных вариантах эти сведущие лица используют свои проф познания для оказания помощи следователю либо дознавателю при производстве следственных действий. К примеру, познание психологии дозволяет психологу либо преподавателю оказывать содействие следователю либо дознавателю в применении психических приемов и способов с целью исследования психического состояния допрашиваемого несовершеннолетнего, в адекватной оценке способностей допрашиваемого по восприятию и проигрыванию окружающей обстановки. При всем этом, как пишет А.М.
Ильина, консультация спеца по поводу появившихся колебаний “относительно психологического состояния подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего обязана признаваться неотклонимой, если нет достаточных данных, подтверждающих такое колебание” <2>.
——————————–
<2> Ильина А.М. Непременное внедрение особых знаний в уголовном процессе: Автореф. дис. … канд. юрид. наук: Екатеринбург, 2005. С. 19.
Признавая познания психолога особыми, И.В. Гецманова утверждает, что “лицо, владеющее особыми психическими познаниями, может выступать в роли спеца либо профессионала” <3>. Но, по воззрению отдельных создателей, возможности преподавателя либо психолога в следственных действиях обширнее возможностей спеца, так как преподаватель производит в уголовном процессе сложную функцию, в какой смешиваются обязанности спеца, заступника и понятого <4>.
——————————–
<3> Гецманова И.В. Внедрение особых психических познаний в уголовном процессе: Уч. пособ. М.: Изд-во Столичного психолого-социального института; Воронеж: Изд-во НПО “МОДЭК”, 2006.
С. 29.
<4> См., к примеру: Галимов О.Х. Малолетние лица в уголовном судопроизводстве. СПб.: Питер, 2001.
С. 137.
В данной нам связи Ф. Багаутдинов, полагая, что УПК РФ должен содержать отдельную статью, регламентирующую процессуальное положение преподавателя (психолога), пишет, что “преподаватель (психолог), участвующий в следственном действии с ролью несовершеннолетнего обвиняемого (подозреваемого), имеет все основания для существования в уголовном процессе как самостоятельная фигура” <5>.
——————————–
<5> Багаутдинов Ф. Ювенальная юстиция начинается с подготовительного следствия // Русская юстиция. 2002. N 9. С. 43.
По нашему воззрению, в реализации данной идеи нет необходимости. Два главных признака, обусловленных ст. ст. 58 и 71 УПК РФ, – это наличие у спеца особых познаний и его незаинтересованность в финале дела. Конкретно в согласовании с этими аспектами уголовно-процессуальный закон употребляет собирательное понятие “спец” и в ряде всевозможных случаев, упомянутых нами выше, показывает на его определенную профессию. Нам представляется, что ложить на психолога, преподавателя либо доктора воплощение нехарактерных им функций, к примеру защиту несовершеннолетнего, неприемлимо, потому что эта обязанность принадлежит другой процессуальной фигуре – заступнику и легитимному представителю.
Очевидно, преподаватель, психолог либо доктор различаются от понятых и остальных субъектов уголовного процесса, потому что, участвуя в следственном действии, действуют на его содержание и результаты, а означает, являются активными, а не пассивными участниками уголовного процесса. Но конкретно в этом и содержится суть правового института спеца, обозначившего отдельную процессуальную фигуру в уголовном судопроизводстве Рф.
Более проработанным в законе является процессуальное положение сведущего лица таковой профессии, как переводчик. Считается, что признание переводчика самостоятельным участником процесса и причисление переводчика к другим участникам уголовного судопроизводства <6> окончило научные дискуссии о его положении. Как пишет С.П. Щерба: “В УПК РФ в первый раз на законодательном уровне определены правовой статус и правомочия переводчика как независящего, незаинтересованного в финале дела участника процесса, не имеющего собственного энтузиазма в уголовном судопроизводстве” <7>.
Ранее числилось, что переводчик – это “лицо, оказывающее помощь органам следствия и суда”, “третье лицо”, “лицо, которое не занимает устойчивого положения”, “лицо, оказывающее содействие” и т.п. <8>.
——————————–
<6> См.: Якупов Р.Х. Уголовный процесс: Уч. для вузов / Под ред. В.Н.
Галузо. 2-е изд., испр. и доп. М.: Зерцало, 1999. С. 130 – 135; Курс русского уголовного процесса.
Общ. часть / Под ред. А.Д. Бойкова, И.И.
Карпеца. М.: Юрид. лит, 1989. С. 443, 449.
<7> Щерба С.П. Переводчик в русском уголовном процессе: Научно-практ. пособ. М.: Изд-во “Экзамен”, 2005.
С. 54.
<8> См., к примеру: Уголовный процесс: Уч. для вузов / Под общ. ред. проф. П.А. Лупинской. М.: Юристъ, 1995.
С. 46; Уголовный процесс / Под ред. М.А. Чельцова. М., 1969.
С. 69; Строгович М.С. Курс русского уголовного процесса. М., 1968.
Т. 1. С. 203 – 204.
Разглядим процессуальное положение переводчика. Переводчик, как и спец, владеет особыми познаниями – познаниями языка, нужного для перевода. С.П. Щерба, давая определение переводчика, утверждает, что это “спец в сфере языкознания, так как функцию перевода с 1-го языка на иной и назад может делать не хоть какой гражданин, а лишь лицо, владеющее особыми заниями, другими словами свободно владеющее языком, познание которого нужно для перевода… это спец по активному владению речью на 2-ух языках…” <9>.
Идентичны и их права и обязанности. В согласовании со ст. 59 УПК переводчик вправе: задавать вопросцы участникам уголовного судопроизводства в целях уточнения перевода; знакомиться с протоколом следственного деяния, в каком он участвовал, также с протоколом судебного заседания и созодать замечания по поводу корректности записи перевода, подлежащие занесению в протокол; приносить жалобы на деяния (бездействие) и решения дознавателя, следователя, прокурора и суда, ограничивающие его права.
——————————–
<9> Щерба С.П. Указ. соч. С. 63.
Перечисленные права только некординально различаются от прав спеца. Да и эти отличия требуют уточнения. А именно, переводчик в отличие от спеца не должен спрашивать разрешения у дознавателя, следователя, прокурора и суда, когда возникает необходимость уточнить перевод. Но нам представляется, что если переводчик довольно профессионален, то необходимость уточнения перевода возникать не обязана.
Если же таковая необходимость появилась, то, во-1-х, это ставит под колебание компетентность самого переводчика, тогда и он подлежит отводу, а во-2-х, повторное воззвание переводчика на зарубежном языке, не понятное остальным участникам судопроизводства, не может не вызывать подозрений у следователя, дознавателя, прокурора и суда, и потому переводчику, так же как и спецу, при появлении необходимости задать вопросец, возникающий при выполнении им собственных обязательств, нужно получать на это разрешение у соответственных лиц. Так, к примеру, С.П. Щерба, рассматривая обязанности переводчика, справедливо увидел, что “без ведома следователя он (переводчик) не может делать какие-либо поручения лиц, чьи показания им переводятся” <10>.
——————————–
<10> Щерба С.П. Указ. соч. С. 70.
Еще одним незначимым различием в правах переводчика и спеца является уточнение права переводчика созодать замечания только по поводу корректности записи перевода. Нам представляется, что если переводчик как неизменный участник по делу увидит что-либо, не связанное с его конкретными обязательствами, то он, так же как и спец, обязан иметь право направить на это внимание дознавателя, следователя, прокурора либо суда, и это замечание также обязано подлежать занесению в протокол.
Переводчик и спец практически имеют и схожие обязанности – это недопущение разглашения данных подготовительного расследования, высококачественное применение собственных особых познаний для заслуги целей их вербования к роли в уголовном деле. Можно также считать, что обязанность переводчика производить высококачественный перевод согласуется с обозначенной в ч. 1 ст. 58 УПК РФ обязанностью спеца объяснять сторонам и суду вопросцы, входящие в его профессиональную компетенцию.
Принципным сходством в процессуальном положении переводчика и спеца можно считать и наличие у их обязанности явиться по вызову следователя, дознавателя, прокурора либо суда. Беспристрастно эта обязанность следует из положения ч. 4 ст. 58 УПК, где обозначено, что спец не вправе уклоняться от явки по вызовам обозначенных лиц.
Таковым образом, переводчик, преподаватель и психолог, как и спец, владеют особыми познаниями и, имея идентичные права и обязанности с ним, привлекаются для оказания помощи, пусть и не технической. Потому, с нашей точки зрения, на нынешний денек сложились предпосылки объединения этих участников уголовного процесса в одно целое. Обозначенные лица владеют всеми признаками, присущими спецу, и указание на их как на самостоятельных участников судопроизводства, хороших от спеца, нецелесообразно. Представляется нужным внесение конфигураций в УПК РФ, которые предугадывали бы обязательность предназначения спеца в соответственной ситуации, аналогично неотклонимому предназначению экспертизы.
Для этого нужно дополнить ст. 168 УПК РФ частью третьей последующего содержания:
“3. Следователь завлекает в неотклонимом порядке к роли в следственном действии спеца последующей профессии:
1) доктора – в вариантах, обозначенных в части первой статьи 178 и части третьей статьи 179 реального Кодекса;
2) преподавателя – в вариантах, обозначенных в части первой статьи 191 реального Кодекса;
3) преподавателя либо психолога – в вариантах, обозначенных в части 3 статьи 425 реального Кодекса;
4) переводчика – в вариантах, обозначенных в части 2-ой статьи 18 реального Кодекса”.
Внесение в УПК РФ данных положений дозволит соединить сведущих лиц, процессуальное положение которых различается от положения профессионала в уголовном судопроизводстве Рф, в одну процессуальную фигуру – спеца. Тем будет обеспечено единообразное осознание процессуального положения профессионалов различных профессий, их прав, обязательств, ответственности за их деятельность. Правовой институт сведущих лиц исторически разделился на два направления внедрения особых познаний – институт спеца и институт судебной экспертизы, и, с нашей точки зрения, предстоящее дробление института спеца не имеет смысла.
Это суждение разумно следует из того утверждения, что форма роли в уголовном судопроизводстве обозначенных выше лиц отлична от экспертизы, а сами эти лица являются лицами сведущими, другими словами владеют особыми познаниями, и, как следует, возможность их роли в уголовном судопроизводстве, их процессуальное положение, определяющее их права и обязанности, должны быть единообразны.
